Аленка послушно взяла нитку в зубы, и в комнате стало тихо.
– Коли купец жаден – брак будет неладен! – заливались в коридоре девчонки, требуя с мужской половины дополнительной мзды.
Аленке и Марьяне было слышно, как звенела мелочь, высыпаемая щедрой рукой свидетеля на приготовленный заранее поднос.
– Они совсем там моего Ваньку разорят! – пожаловалась Лена, выплевывая надоевшую нитку.
– Не дрейфь, я слышала, как твой рассудительный Иван-царевич вчера говорил свидетелю, чтобы он наменял мелочи сумку, так что еще неизвестно, кто кого быстрей умотает: девчонки его или он их.
– Молодец, Ванечка, хозяйственный, – похвалила Ивана Аленка. – Нечего семейный бюджет разбазаривать.
– Он у тебя хоть куда, если б не твой был, не сойти мне с места, отбила бы, ей же богу, отбила, – заверила Марьянка, лукаво сверкнув глазами. – Если бы ты еще со свадьбой годок потянула, пожалуй, у меня был бы шанс, – выдвинула гипотезу она.
– He-а, не было бы, – мотнула головой Алена.
– Так уж и ни одного? – комично сдвинула брови Марьянка, перекусывая нитку и отпуская подол платья.
– Ни одного, – подтвердила Алена, – тем более сейчас.
– А что у нас сейчас такого необыкновенного произошло? – Марьяна в последний раз одернула на невесте юбку и поправила перед зеркалом собственную алую ленточку.
Алена, многозначительно закусив губу, молчала. Марьяна перевела взгляд, встретившись с подругой глазами в отражении. Несколько секунд они не отводили друг от друга глаз, пока наконец Марьянка не спросила, подивившись собственной догадке:
– Да ты что? Правда?
Алена, слегка улыбнувшись, кивнула головой.
– И когда?
– К середине августа, – сказала она и тут же поспешно добавила: – Но ты никому не говори, пожалуйста. Об этом только ты знаешь, больше никто, даже Ванька и мама не догадываются.
– Линек! – пушистые рыжие ресницы Яны захлопали чаще обычного. – Ну ты дала стране угля! – потрясенно произнесла она. – А почему ты не хочешь своим сказать?
– Пока не время, – качнула головой та.- Вот когда первое УЗИ будет, тогда и скажу.
– А ты мальчика хочешь или девочку? – Яна улыбнулась, и от этого ее рыжие веснушки заплясали.
– Мне все равно, главное, что он наш будет, – ответила Лена.
Смех и крики молодежи раздавались почти у самых дверей. Бедный Ванька уже платил за каждый сделанный шаг; его шафер, Николай, долговязый добродушный брюнет в темно-синем вельветовом костюме, вместо него читал стихи и стоял на руках, но девчонки держали оборону, словно за их спинами была не маленькая комната невесты, а по крайней мере Сталинград.
– Только смотри, ты мне обещала, никому, – еще раз попросила Алена.