Они прошли на кухню, и Бек сел на стул.
— Где ты держишь Святую воду? — спросила она.
— В кладовке в коридоре. Возьми одну и все время носи с собой.
— Зачем?
— В случае опасности просто сделай круг и оставайся внутри него. Это лучше, чем ничего.
— Думаешь, демоны еще вернутся?
— Думаю, они только разогревались, настоящая битва еще впереди.
Как правило, в кладовке хранятся вещи, которые никогда не используются: коньки, рождественские украшения для дома, старая обувь, которую жалко выкинуть. Бек же приспособил это место для рабочего снаряжения. Все было аккуратно разложено по полочкам. Тут — Святая вода и стальные мешки, там — смотанная веревка и сферы и так далее. Даже строго по размеру лежали дубинки.
Райли выбрала самую свежую воду и проверила этикетки, после чего вернулась на кухню и убрала одну себе в сумку. Бек сидел там, где она его оставила.
— Время лечиться, — сказала она.
— Это хорошая вода?
— Ага.
Он осторожно снял сначала куртку, потом футболку и взял у нее бутылку.
— Я сам.
Помыв руки, Райли открыла холодильник, нашла там яйца и сосиски и поставила их на плиту. Из ванны послышался стон, а потом ругательства. Затем снова стон и звук льющейся воды.
— Настоящая вода, — сказала Райли и убавила огонь под сосисками. Пока Бек мылся, она нашла городской телефон и позвонила Питеру.
— Алло? — ответил настороженный голос.
— Питер, это Райли.
— Райли! Где ты была? Как же ты меня напугала. — В его голосе слышалось беспокойство.
— Извини, что не позвонила раньше. У меня сгорел телефон, и я провела ночь на кладбище.
— По телевизору всю ночь только об этом и говорят. Думал, что увижу тебя, но тебя не было в кадре… — У него дрожал голос.
— Извини, Питер.
— В новостях показывали список убитых. Ты знала этих парней?
— Большинство.
— Как Бек? С ним все в порядке? — спросил он.
Она рассказала ему о произошедшем, не вдаваясь в подробности. Питеру это ни к чему.
— И что теперь будет? Гильдию закроют? — спросил он.
— Нет. Планируют пригласить ловцов из других городов. Питер, я не сдамся. Я хочу стать ловцом. Особенно теперь!
— Знаю, — нежно сказал он. — Это ужасно — постоянно видеть, как ты играешь с огнем, шаг влево, шаг вправо — и ты труп, а я ничем не могу помочь. Не знаю, смогу ли я это вынести.
Питер, возможно, не понимает этого, но сейчас он провел линию между их прежней жизнью, когда они ходили в школу, обсуждали излишнюю родительскую опеку, и ее нынешней жизнью, той, в которой она в любую минуту может умереть.
— Поговорим об этом позже. — Она не собиралась обсуждать эту тему. Не сейчас.
Тишина.