— Понятия не имею.
— Любопытная история. Месяца два назад на одну из строек Сибири приехал член крайисполкома. Был митинг. На глазах у всех к члену исполкома подбежал какой-то тип и с ходу выпустил в него три патрона. Когда его пытались схватить, он хлопнул еще одного, двоих ранил, а последнюю пулю пустил себе в рот. И делу конец. Опознать убийцу-покойника никто не смог. Документов при нем не оказалось. Единственная улика — пистолет "парабеллум".
Мы прогуливались вдоль вагона.
— Так… — сказал я. — Нелепая история. Но это же в Сибири?
— Да, в Сибири. Но теперь выяснилось, что "парабеллум" принадлежал до ноября 1936 года работнику военкомата Свердловского района нашей области.
Я свистнул и спросил:
— Где же он, этот работник?
— Сидит в тюрьме.
— За что?
— На это я отвечу, когда вернусь. Пока неясно.
— Ну, желаю тебе успеха. Заходи… Уже два звонка.
Я усадил Дим-Димыча в плацкартный вагон и вернулся в город.
6 января 1939 г. (пятница)
Сегодня новый начальник отдела Кочергин собрал к себе руководящий оперативный состав и слушал доклады о наиболее серьезных материалах, находящихся в производстве.
Пока впечатление о Кочергине складывается в его пользу. Дело он, видно, знает и имеет опыт. Держит себя просто, а спокойствием напоминает Курникова. Подчиненного выслушивает, считается с его мнением. Это отрадно.
Например, выслушав начальника шестого отделения, Кочергин спросил:
— Как вы сами думаете?
Тот доложил.
— Вы убеждены, что это правильно?
— Да!
— Хорошо. Так и действуйте!
Конечно, не в меру "умный" товарищ, вроде Безродного, может сказать, что подмеченная мною деталь, по сути дела, мелочь, но, как известно, стиль работы и складывается из мелочей.
А с начальником первого отделения младшим лейтенантом Чередниченко произошел другой разговор. Тот доложил о заявлении на одно лицо, недавно появившееся в нашем городе и сразу привлекшее к себе внимание соседа по квартире.
Кочергин поинтересовался:
— Почему вы не побеседовали до сих пор с автором заявления?
— Как вам сказать… — замялся Чередниченко, — я имел в виду сделать это, но бывший начальник отдела Курников посмотрел на мою инициативу неодобрительно.
— Откуда это видно? — спросил Кочергин.
— К сожалению, письменного распоряжения не было…
Кочергин пристально, даже очень пристально посмотрел на Чередниченко и недовольно произнес:
— Никогда не пытайтесь валить вину с себя на тех, кого нет и кто не может опровергнуть ваши слова. Это очень плохая привычка.
Меня никогда не радовали чужие неприятности, а вот, тут душа моя возликовала. Чередниченко, безусловно, врал. Курникову он не докладывал. И Кочергин понял это.