И вот однажды ночью солдат А. стоял караульным на оборонительном валу, а неподалеку, в десятке шагов за его спиной, стоял солдат Б. Солдат А. смотрел на бивачные огни в долине и думал про себя: «Она любит меня, а Б. любит ее. Если я сделаю хоть одно подозрительное движение, он выстрелит мне в спину и убьет меня, я умру как предатель, а она обвенчается с ним». В ночной тиши мысли бегут безостановочно, цепляясь одна за другую, и солдат А. уже не в силах был их остановить. «А если, — подумал А., и холодный пот увлажнил все его тело, — а если он выстрелит, хотя я и не буду шевелиться, ведь этого все равно никто не узнает. Я умру как предатель, он станет героем и женится на ней. Он может меня убить, когда захочет». Пот стекал по лицу А. тонкими струйками, но он не решался вытереть его из боязни, что это движение может показаться солдату Б. подозрительным. Прямой, как ружье, простоял он всю ночь на оборонительном валу, уставясь во тьму, на постепенно догорающие костры в лагере противника, и его знобило от думы, что это последняя в его жизни ночь, что Б. может в любую минуту выстрелить в него, чтобы жениться на Аделине. Но когда прошло урочное время и караул сменили, А. был удивлен, что он еще жив и Б. его не застрелил. Он был только удивлен.
На следующий день комендант отдал новый приказ, еще хитроумней предыдущего: всем караулам обменяться постами. Отныне каждый вечер происходила смена позиций: первая цепь караульных отходила в глубину, а на ее место выдвигалась вторая.
И так случилось, что ровно сорок восемь часов спустя после того, как защитник Аруди изобрел уникальное средство против дезертиров и перебежчиков, солдат Б. стоял на оборонительном валу, а позади него стоял солдат А.
Ну вот, думал солдат А. с облегчением, глядя на неуклюжую тень солдата Б., теперь роли переменились. Если я выстрелю, он будет изменником, а я героем и женюсь на Аделине.
И пока А. это думал, Б. стоял неподвижно на посту и думал в свою очередь: сейчас он выстрелит. Дурак я был вчера, что не стал стрелять. Наверное, у меня просто духу не хватило взвести курок и защитить свою любовь. За мою заячью душу он убьет меня и женится на ней.
А. изо всей мочи сжимал в руках ружье. Один только выстрел, и я свободен от того, кто стоит мне и моей любви поперек дороги.
Я так больше не могу, подумал Б., и его бросило в дрожь. Чего он не стреляет? Или хочет досыта помучить меня?
Если он боится, я его заставлю. Нельзя, чтобы мы оба праздновали труса.
Указательным пальцем А. осторожно поглаживал спусковой крючок. Одно движение, и я избавлюсь от него навсегда. Но рука его дрожала, и он чувствовал, что снова покрывается потом, совсем как в прошлую ночь, когда тот стоял у него за спиной в полной безопасности.