Дик закончил говорить.
– Купец Митряев, твое слово, – обратился к Мудру Лукичу Пров Фролыч.
Мудр лишь покачал головой:
– Я уже все сказал. Невиновен я. А больше – чего зря воду в ступе толочь…
– Объявляется перерыв, суд удаляется на совещание, – провозгласил судья и стукнул деревянным молоточком в медное било.
Все поднялись со своих мест. Целовальники, а за ними и судья покинули зал. В зале началось шевеление, Дик Ричардсон схватил Мудра за руку и принялся канючить:
– Мудр Лукич, почему же вы не сказали, что знали о том, что я собираюсь уволить Пола? Ведь это он…
– Да уймись ты… Дурак! – Мудр Лукич вырвал свою ладонь из потных рук Дика.
Стража, заметив движение на скамье подсудимых, схватила Дика, продолжавшего ныть и цепляться за полу митряевского кафтана, и усадила на место. Теперь Мудру Лукичу никто не мешал, и он постарался взглядом поймать глаза Прозорова. И когда, как ему показалось, это удалось, он крикнул:
– Гурьян Гурьяныч! Купец Прозоров!
Но Прозоров тут же отвернулся в сторону и заговорил со своим соседом. То ли действительно не расслышал, то ли сделал вид.
В зал вошел судья и прошел на свое место, следом за ним потянулись целовальники. Едва они расселись, как судья обратился к их старшине:
– Старшина, составили ли целовальники свое мнение о вине обвиняемого Ричарда Ричардова Ричардсона?
– Да.
– Огласите его.
– Виновен.
Мудр Лукич даже не обернулся в сторону Дика, услышав лишь, как тот мягким кулем повалился со скамьи, потеряв сознание. «Слабак, – презрительно скривив губы, подумал он. – Мальчишка… А не берись тягаться со взрослым мужиком. Даже если это твой подчиненный».
Судья произносил приговор Дику, закончившийся словами: «…к смертной казни через повешение». Стража схватила бесчувственное тело Дика и поволокла его вон из зала.
– Старшина, – вновь обратился судья к старшему целовальнику, – составили ли целовальники свое мнение о вине обвиняемого Мудра Лукова Митряева?
Мудр Лукич хоть и был уверен в благоприятном для себя исходе, однако же поневоле напрягся.
– Да, – ответил старшина.
– Огласите его.
Старшина почему-то замялся, и в зале на несколько мгновений воцарилась такая тишина, что пролети по нему муха, все услышали бы шелест ее крыльев.
– Виновен!
Мудр Лукич вскочил со своего места и, размахивая руками, заорал что есть сил:
– Как это виновен, мерзавец! Да я вас всех в порубе за долги сгною! Да как ты смеешь…
Два стражника ухватили его за кафтан и дернули с такой силой, что Мудр Лукич, стукнувшись задом о скамью, прикусил язык. «Отомщу, всем отомщу, и стражникам этим тоже отомщу, – думал Мудр Лукич, внимательно разглядывая лица своих врагов, в то время как судья произносил ему приговор.