– Регина, давай поставь точку и прекрати болтать глупости! В конце концов, она же нас пригласила! – Герберт постепенно начал выходить из себя.
– Ты же не знаешь, что она наговорила мне по телефону. Ты ведь никогда с ней не разговаривал!
– Все рады, что вы приехали. Все! И особенно Сара.
– Ну, я надеюсь.
С этого момента в машине все молчали. И лишь когда они съехали с автострады, Романо сказал:
– Сейчас мы приедем.
И это было все.
– Benvenuti! [67] – воскликнула Тереза, когда Регина с Гербертом вышли из машины перед домом. Она подошла к Регине и обняла ее. – La mama di Sara, una donna belissima! [68]
Регине хватило знания итальянского языка, чтобы почувствовать себя польщенной, и у нее моментально улучшилось настроение.
– Как дела у Сары? – спросил Романо.
– Я не знаю. Она очень крепко спит.
Романо перевел, что сказала мать, и проводил родителей Сары в дом. Эльза и Эди вежливо сказали «здравствуйте» бабушке и дедушке, которые, в принципе, были для них чужими людьми, и так же вежливо приняли подарки. Разговорник для Эльзы, пижаму и мягкого кенгуру для Эди.
– О, кролик с длинным хвостом! – сказал Эди.
– Нет, это кенгуру, – поправила его Регина.
– Кролик – кенгуру, – засмеялся Эди и засунул кенгуру себе под пуловер.
За собранным на скорую руку ужином Эди сидел напротив Герберта и громко чавкал, чего, казалось, никто не слышал. Когда вилка трижды выпала у него из рук и в конце концов оказалась под столом, он, разозлившись, воткнул ее в сыр и начал есть все руками, запихивая в рот огромное количество еды.
Романо рассказывал о траттории, пытаясь не обращать внимания на поведение Эди. Только Герберт не сводил с Эди заинтересованного взгляда, в котором застыло выражение внимания и отвращения одновременно, и не мог поверить, что это творит его внук. Когда Эди встречал его взгляд, то широко ухмылялся, так что изо рта у него текла слюна и на стол выпадали остатки пищи.
Когда Герберт хотел взять солонку, Эди внезапно выбросил вперед свою огромную руку и схватил его за запястье. Герберт испуганно вздрогнул и хотел убрать руку, но у него не было на это никаких шансов. Хватка у Эди была как тиски, а когда он заметил, что Герберт хочет освободиться, то громко и пронзительно рассмеялся.
– Отпусти его, – спокойно сказал Романо, словно подобные ситуации случались по сто раз на дню, но Эди никак не отреагировал. Он смеялся, а Герберт чувствовал себя так, будто кто-то дробит его кости.
– Эди отпустит – иначе получит, – сказала Эльза, и Эди тут же отпустил руку.
Герберт помассировал запястье. Эди было всего двенадцать лет, но сила у него была, как у медведя. Этого Герберт никак не ожидал.