За двадцать четыре года их брака Марчелло никогда не вел себя так. Сделать сюрприз или маленький подарок просто не приходило ему в голову, даже дни рождения ставили его в трудное положение, и зачастую он появлялся с расстроенным видом и с пустыми руками, потому что абсолютно ничего не смог придумать. Жена никогда не злилась на него, понимая, что это такой человек – не любит сюрпризов, не ждет подарков и сам не умеет их делать.
И тут такое изобилие за один вечер. Большего она не ожидала даже на их серебряную свадьбу в следующем году.
Пиа была в тяжелых раздумьях, но, не желая обидеть Марчелло, ничего не сказала.
Около одиннадцати вечера пришла Джина, объявила, что она устала и есть не хочет, и исчезла в своей комнате. Марии дома еще не было, но Марчелло и Пиа привыкли к тому, что она несколько раз в неделю ночует у своего друга в Чивителле, и, как обычно, стали готовиться ко сну. Марчелло еще раз выпустил собаку на улицу, а после выключил наружное освещение. Пиа поставила тарелки в посудомоечную машину и вытащила рыбу из морозильника, чтобы приготовить ее завтра.
После этого они обычно встречались в ванной комнате, где молча стояли рядом и чистили зубы.
– Ты знаешь, что старый Бернардо умирает? – спросила Пиа, прополоскав рот.
Марчелло кивнул ее отражению в зеркале:
– Пора уже. Несколько недель все каждый день ждут, что он наконец закроет глаза.
«Как можно так говорить! – подумала Пиа. – Какой же ты жестокий! Откуда тебе знать, может, старый Бернардо цепляется за жизнь и благодарит Бога за каждый прожитый день». Но снова ничего не сказала.
В ту ночь Марчелло был необычайно нежен с ней, чего не было уже много месяцев. Пиа попыталась понять, не изменились ли его руки, не стали ли его прикосновения другими. Может быть, он касался другой женщины и теперь иначе относится к ее телу… Она пыталась почувствовать то, о чем он молчал, но ей это не удавалось. Чем больше она думала, тем все более чужой казалась его рука, и она вдруг поймала себя на мысли, что ее это возбуждает.
На следующее утро Пиа проснулась счастливой женщиной.
Марчелло ненадолго съездил к клиенту в Монтеварки, сделал кое-что в бюро и точно к обеду был дома. Мария позвонила, что зайдет в бюро после обеда, а Джина как раз занималась покупками в Сиене и по диетически-техническим причинам являться на обед отказалась.
Таким образом, Пиа и Марчелло были одни и ели форель в винном соусе, когда Донато Нери появился перед дверьми их дома и извинился, что мешает во время обеда. Даже самому нечувствительному человеку было понятно, что его извинения не стоит принимать всерьез. Пиа разозлилась, а Марчелло побелел как стена. Сейчас, когда полиция была в доме, он уже не мог проглотить ни кусочка. Он отодвинул почти полную тарелку в ожидании публичной казни.