– С тобой все о'кей, Эди?
Эди, продолжая громоздить тарелки друг на друга, кивнул и улыбнулся. Он настолько увлекся, что, похоже, не слышал ничего из того, о чем говорили Тереза и Романо. Романо налил остатки эспрессо в маленькую чашку. Кофе был холодным, но его это не смутило. Он сел возле матери, которая взяла его за руку и прошептала:
– Чем я могу помочь тебе, Романо? Я готова сказать, что ночью приходила и будила тебя, чтобы попросить таблетки от мигрени. Ты можешь полностью на меня положиться. В конце концов, я твоя мать.
Романо обескураженно посмотрел на нее.
– Что ты вообразила? – тоже шепотом ответил он. – Ты думаешь, что это я убил Сару? Неужели ты всерьез веришь, что я мог поехать ночью к тому дому и перерезать ей горло?
Тереза подняла брови.
– Я ничего не вообразила, ничего не думаю и ничему не верю. И прежде всего, я вообще ничего не знаю. Я просто хотела тебе помочь, вот и все.
Романо встал и не говоря ни слова вышел из комнаты. На первом этаже он увидел Энцо в инвалидном кресле, в котором он обычно смотрел телевизор и из которого не мог выбраться без посторонней помощи. Казалось, он спал с открытыми глазами.
– Тебе лучше? – спросил Романо и взял холодную как лед руку Энцо.
Энцо вырвал ее так резко, как будто к нему прикоснулась рептилия. Он посмотрел на Романо взглядом, исполненным страха и одновременно ненависти.
– Исчезни и не показывайся мне на глаза, – прошипел он.
Было без четверти час, когда Марчелло вошел в свой дом в Сан Мартино. Его жена закрывала страховое бюро в двенадцать часов, и обычно без нескольких минут час в семье Ванноцци обед уже стоял на столе. До обеда в страховое бюро приходили лишь те, кому необходимо было заявить о каком-то ущербе. Настоящие прибыльные договоры заключались в пятницу вечером либо в субботу с утра, когда крестьяне не работали в поле, а занимались своими делами. Тогда они вместе с женами отправлялись в супермаркет, делали срочные покупки или заказы, отдавали инструменты в ремонт, платили за страховку или заключали новую. И в большинстве случаев это происходило тогда, когда что-то уже случилось. Марчелло обычно не отказывался оплатить старый ущерб, если в качестве встречного хода заключалась новая страховка. По этой причине он по пятницам и субботам был в бюро постоянно, зато в остальные дни появлялся там изредка.
Сейчас его жена Пиа и дочери Джина и Мария сидели в кухне, но пахло там не жареным чесноком и луком, не тушеной vitello [11] и вареной рыбой, а дымом, потому что Джина курила одну сигарету за другой и пепельница была уже набита окурками до отказа.