В зеркале озера отражалась бледная тень тающей луны. Занимался рассвет. Розоватое свечение медленно растекалось над верхушками сосен, сглаживая ночные тени, пробуждая окрестные холмы и вызывая усталые улыбки на покрытых сажей бородатых лицах воинов. Крепость О’Кэтейнов, неподвижная, черная, обуглившаяся от пожара, разоренным муравейником лежала в руинах стен. Вожди созывали дружины, бойцы искали на поле брани тела своих, чтобы доставить домой и похоронить, как подобает.
Дэвин О’Нейлл, стоя на берегу, молча разглядывал торчащие из воды остовы норманнских кораблей. За спиной вождя захрустел песок:
– Как вы, дядя? – Энгус, на ходу бинтуя руку, подошел и встал рядом.
Дэвин пожал плечами:
– Жив, и слава богу. Что с рукой?
– Прилетело… – Молодой человек зубами затянул узел и, сплюнув нитки, смущенно улыбнулся. – Сам виноват, сунулся первым тогда через задний ход, вот и получил… Хорошо, не отрубили к черту!
– Говорил же тебе, балбесу: имей терпение, – неодобрительно высказался Дэвин. – В другой раз не руку – шею подставишь, и маменька твоя меня со свету сживет, что не уберег кровиночку!..
Энгус весело фыркнул:
– Да, мама может… Дядя, нам домой бы! Раненых много, и Эрик опять же еле на ногах стоит. Вы лицо его видели? Я уж про остальное не говорю…
– Остальное? – Вождь обернулся.
– Плечо пробито вроде, – объяснил Энгус. – И еще в ногу несколько стрел поймал. Я хотел посмотреть, а он брыкается. Поедемте, дядя! Матушка с тетушкой, наверное, уже с ума сходят… О, Морда?! Дружище! Ты где пропадал?
Лицо юноши осветилось неподдельной радостью. Появившийся со стороны леса сотник улыбнулся в ответ:
– Да здесь я был. Мы с Грихаром лес прочесывали, пока вы крепость брали. Как корабли запалили, так дали деру в самую чащу и сидели тихохонько, вас дожидались…
– Значит, вот куда наш глава дружины тогда исчез! – Энгус хмыкнул и, осекшись, переспросил: – Корабли? Ты сказал, корабли?! Так это вы, значит…
– Много потеряли? – перебил племянника вождь, окидывая взглядом истерзанную, во многих местах прожженную одежду сотника.
Морда отвел глаза в сторону:
– Трое. Кифа часовые сняли, Шона на отходе срезали… Творимир-то живой, хозяин?
– Да, – рассеянно отозвался Дэвин, махнув рукой в сторону насыпи, – там, помогает… Морда, погоди! Ты сказал, трое? Шон, Киф – а третий кто?
Сотник тяжело вздохнул и, все так же не глядя на вождя, выдернул из-за пояса тяжелый шотландский кинжал. Энгус открыл было рот, но, взглянув в лицо Дэвина, тут же его закрыл. Чье оружие, было понятно. «Непонятно только, чего дядя так расстроился, – озадаченно подумал юноша. – Он же Ивара терпеть не мог!»