— Если вы намекаете на Марка, то я это переживу, не в первый раз. Мне уже не 18.
Сергей включил компьютер и сел в крутящееся кожаное кресло:
— Здесь, в папке «Лазарь», три демо-версии. Материал «сырой», но ритмический рисунок останется неизменным.
Ника заглянула через его плечо:
— А вокальная линия?
— Прописана пока только для одной песни.
Он стремительно развернул кресло в сторону Ники, и, встав, оказался рядом с ней. Мужчина почувствовал тепло заспанной Ники совсем близко, и его захлестнуло какое-то странное чувство — то ли желание укрыть ее от всех свалившихся бед, то ли желание взять на руки, прижать к себе и унести в кровать…
Ника не заметила двусмысленного взгляда и, зевнув, проговорила:
— Значит, с нее и начну.
Сергей так же стремительно отошел от Ники и, бросив на прощание дежурное «Пока!», направился к выходу. Сев в машину, он перевел дух и подумал, что пора заканчивать с двухнедельным воздержанием. Выезжая за оранжевый шлагбаум, установленный на въезде придомовой территории элитного жилого комплекса, Сергей набрал номер одной из своих многочисленных пассий:
— Лика, милая, какие планы на вечер? Да? Отлично. Сегодня после двенадцати буду.
12:20
Спальня была оформлена в мрачноватых антрацитовых тонах, кое-где перемежавшихся яблочно-зелеными и бежево-пастельными вкраплениями. Над изголовьем высокой дубовой кровати висели незамысловатые прозрачные светильники конусообразной формы. Сквозь стекло лился желтый мерный свет, и Ника вспомнила, что не смогла вчера ночью найти выключатель.
Пошарив рукой за спинкой массивного ложа, она нашла небольшой квадрат и нажала на него.
Затем подошла к окну и раздернула плотные хлопковые занавеси. В комнату ворвался яркий солнечный свет, заставивший Нику зажмурить глаза. Из седьмого этажа открывался захватывающий вид на залитый солнцем город и на причудливые изгибы Москвы-реки. Ника затаила дыхание, ей почудилось, будто все произошедшее с ней — это какой-то странный сон и она вот-вот проснется. Она не знала, как долго стояла, совершенно завороженная представшей перед ней картиной, но Москва и не думала исчезать, и впервые Ника отчетливо поняла, что дороги назад — нет.
Тот, кто когда-нибудь оказывался один в чужом городе, знает то сумасшедшее чувство восторга и вместе с тем опустошающее душу чувство ужаса, ужаса, сосущего глупые соки восторженности из твоего сердца.
Словно очнувшись, она помотала головой и засмеялась:
— Алиса и Зазеркалье!
Обернувшись, девушка наконец заметила рядом с черным шкафом дверь, ведущую в ванную. Внутри небольшой комнаты Ника увидела добротную белоснежную ванну в обрамлении множества фаянсовых полочек и представила в ней моющегося Сергея. Мужчина обладал внушительными размерами и достаточно плотным телосложением, и Ника изумленно проговорила: