Лаврентий, поблескивая стеклышками очков, расхохотался и прошел мимо посторонившегося Ворчакова в номер.
– Неплохо устроились, господин генеральный директор. Варенька, насколько понимаю, спала на диванчике в гостиной. Брать такую змею в собственную постель даже я бы не рискнул. К тому же, насколько мне известно, она совершенно фригидна…
Никита задумчиво почесал подбородок.
– Все-то вы знаете, Лаврентий Павлович…
– Работа такая. Валеска Венциславовна Улебская, псевдонимы «Миледи» и «Варенька». Ваш лучший оперативник. Могу дать полную характеристику, если пожелаете, вместе с послужным списком. Он, надо отдать должное, даже на меня в свое время произвел неизгладимое впечатление. Вот только к чему? Мы же все-таки союзники, Никита Владимирович. Или уже нет?!
Никита вздохнул.
– Лично я предпочитаю быть вам именно союзником, – поднял вверх открытые ладони, шутливо признавая поражение. – Иметь вас противником – дело чреватое Лаврентий Павлович. Просто въевшаяся оперативная привычка.
Берия сухо кивнул.
– Я вас прекрасно понимаю. Однако давайте пройдем на балкон и побеседуем. Дело не в жучках, их тут, поверьте, нет. Впрочем, ваши сотрудники, насколько я понимаю, все тут тщательно проверяли. Мои тоже. Просто – погода чудесная.
Ворчаков расхохотался.
– А знаете, Лаврентий, – отсмеявшись, выдавил из себя Ворчаков, – как ни странно это прозвучит, но мы с вами, кажется, сработаемся…
На балконе, который заливал яркий солнечный свет, было, тем не менее, еще как-то удивительно, по-утреннему свежо.
Так иногда бывает в летнем пыльном городе.
Редко, как чудо.
Но бывает.
Внизу, на Манежной, несмотря на давно уже начавшийся рабочий день, сновали толпы чисто одетой публики.
Тут и там раздавался детский смех.
Где-то неподалеку время от времени весело звенели трамваи.
Расторопный половой из гостиничного ресторана, прибрав следы вчерашнего «совещания», водрузил на столик серебряное ведерко со льдом и тремя бутылками красного: двумя заказанными Берией «Кьянти» и «Абрау-Дюрсо», презентом от ресторации.
С «Абрау-Дюрсо» и начали, попутно неторопливо обсудив возможные версии: Блюмкин, англосаксы, туркестанские религиозные радикалы, афганские басмачи.
Радикальные монархисты не смогли простить победившим «белым» отказ в восстановлении монархии и царствующего дома Романовых. Немедленно перегрызшиеся между собой победители были в этом трогательно едины: «Россия – не вотчина Романовых».
Разумеется, рассмотрению подлежали все версии.
Даже грузинские меньшевики, мстящие, чисто по-землячески, за мучительную гибель знаменитого Кобы-Джугашвили: утоплением максималистов на баржах после успешного восстания в Царицыне в девятнадцатом году руководил, как выяснилось, лично Туркул.