Никита наконец прикурил.
Угостил папиросой Шора.
Снова разлил водку по стопкам, наколол на вилку маленький соленый рыжик, окунул в густую деревенскую сметану.
– Мне, – признается, – нет, не будет. В смысле – мне хорошо не будет, будет плохо. Точнее, хуже, чем в том случае, если не уедете. Я вас полюбил, Ося. И еще – вы лучший сыскарь в этом чертовом городе. Берия считает, что вы в этом смысле даже лучше меня. Значит, если вы уедете, будет хуже не только мне, но и всей России. Но, согласитесь, Ося, – сколько ваших соплеменников с радостью продадут Империю кому угодно. Хоть туркам, хоть британцам, хоть большевикам?! И никакое крещение их не остановит. А они отнюдь не рядовые подданные Империи, не рядовые. Поскреби любого банкира или биржевика, в каждом втором обнаружишь еврейскую кровь. Это что, по-вашему, – тоже случайность?! А деньги – кровь этого мира, кровь нашей промышленности, нашей индустрии. За деньги, Ося, – можно купить многое. Очень многое. Но, к счастью, не все…
Шор презрительно сморщил красивый рот и тоже наколол на вилку маленький крепкий рыжик.
Задумчиво повозил его в миске со сметаной.
Почесал крепкий, начисто выбритый затылок.
Помолчал.
А потом они снова чокнулись и все так же молча выпили.
– Знаете, Никита, вы говорите страшную глупость. Хоть с еврейской точки зрения, хоть с русской. Я, хоть, как уже вам, по-моему, говорил, – и не финансист, а сыскарь и свободный философ, – но я вот что вам скажу по этому поводу: за деньги Российскую Империю продадут не только еврейские банкиры. Но и те русские, которые считают, что за деньги можно купить все. Ну, или – почти все, как вы говорите. Потому что думать так – крайне глупо и опасно: за деньги нельзя купить самое главное для человека. Любовь. Достойную жизнь. И достойную смерть. Понимаете?! Женщину за деньги – купить можно. Ее тело, ее покорность. А вот ее любовь – никогда. За деньги – не любят. За деньги, в лучшем случае, отдаются. То же и с Родиной. От крови в ваших или моих жилах это ни капельки не зависит. Когда сидишь в окопе, неважно как зовут твоего соседа: Иван, Аслан или Абрам. Совершенно не важно. Важно только то, в какую сторону он стреляет. Ладно, к черту все это. Все равно мы с вами друг друга не поймем. Так что – давайте лучше о бабах…
Утро было прохладным и еще более ветреным.
Побаливала голова, но это, как ни странно, не мешало.
Даже взбадривало.
Поэтому за завтраком, на который Осип соорудил циклопических размеров яичницу – с розовыми мясистыми местными помидорами и жирной украинской ветчиной, – решено было спиртного не употреблять.