Ворчаков пожевал нижнюю губу.
Всех?!
Катаев, будто прочитав его мысль, – коротко кивнул:
– И моего друга юности Осипа Шора в том числе. Как бы я сам об этом ни жалел. Исключений быть не должно, я их блядский корень еще по Одессе знаю. Держатся друг за друга крепче, чем за любую государственную власть. Ося – мужик надежный, но в ситуации, когда мы начнем резать и высылать его соплеменников, даже я не знаю, как он себя поведет. Точнее – слишком хорошо знаю, поэтому его пуля – первая. Все понял?!
Ворчаков снова кивнул.
– Вопросы есть?
Никита достал из кармана пачку «Дюшеса», искоса глянул на Вождя, тот отмахнулся: не до условностей, разрешаю…
– Мне продумать сценарии?
Катаев хмыкнул:
– А у нас с тобой что, большой выбор?! Организуешь народные волнения с неминуемыми еврейскими погромами. Какую-нибудь «ночь длинных клинков». Под шумок всех и уделаем. Этот план с Альфредом у вас, насколько я понимаю, давно разработан. Но сначала почистишь армию и церковь! Понятно?! В армейских структурах не должно остаться ни одной добровольческой сволочи! Эти – вечно хотят быть чистенькими, они даже в Гражданскую намеревались не победить, а благородно погибнуть! Пасть, блядь, на поле брани. «Добровольчество – добрая воля к смерти»! Как же. Если б тогда Троцкого товарищи в Германию не отослали, да Джугашвили заговорщики в Царицыне не грохнули, еще неизвестно, чем бы все это безобразие закончилось! Поэтому возможных лидеров армейских волнений должна ожидать череда несчастных случаев, самоубийств и прочих смертельных случайностей. Всех! Списки возьмешь у своего друга Альфреда, он мне их подавал, я там кое-кого добавил. И в первую очередь – Старика! Закончить необходимо до Олимпиады. А уж еврейские погромы и аресты много на себя берущих церковников – вполне можно провести и после праздника спорта, без армии наши попы не опасны, а порознь еще и трусливы. Тебе все понятно, Никита Владимирович?!
Ворчаков встал, вытянулся во фрунт.
Одернул любимый полувоенный френч.
Выкинул правую руку вверх: от сердца к солнцу, любимым их с Вождем приветствием легионеров.
– Так точно, Валентин Петрович! Разрешите исполнять?!
Катаев долго и внимательно всматривался в его лицо.
Потом налил себе, не предлагая Ворчакову, полстакана водки, хлопнул залпом, не закусывая.
– Иди, сынок. Иди. Действуй. И не дай тебе Господь ошибиться и натворить глупостей. Не в том дело, что я тебе этого не прощу: мертвые сраму не имут. Тебе Россия этого не простит. Так что – давай. Иди…
Когда Никита был уже у дверей, Катаев его неожиданно окликнул: