– Ты чем-то удручена, – произносит он, прервав разговор с гарсоном.
– Да, ты угадал. Я думаю, что этот старик все-таки вызвал полицию. Я думаю, что в таком маленьком городке не составит труда выяснить, где мы находимся. И еще я думаю, что из-за твоего упрямого желания пообедать именно здесь на наших каникулах можно поставить крест.
Он вертит в руках стакан с минеральной водой. Он не может не знать, что я говорю не правду и дело совсем не в старике. Дело в том, что меня терзает стыд. Зачем мы творим такое с нашими жизнями? Зачем видим соломинку в глазу, а горы, поля и оливковые рощи не замечаем?
– Послушай, – говорит он. – Поверь мне, ты зря тревожишься: старик давно уже дома, он и позабыл об этом происшествии.
«Дурак, я не из-за этого тревожусь», – думаю я.
– Слушай голос сердца, – продолжает он.
– Именно это я и делаю, – говорю я. – Слушаю. И хочу уйти отсюда. Мне как-то не по себе.
– Сегодня больше не пей. Вино тебе не помогает.
До этой минуты я держала себя в руках. Теперь сознаю – лучше будет высказать все, что накипело.
– Ты уверен, что знаешь все. Ты рассуждаешь о волшебных мгновениях, о ребенке, таящемся в душе взрослого. И я не понимаю, что ты делаешь тут, рядом со мной.
– Я восхищаюсь тобой, – смеется он. – Тобой и тем, как ты борешься против собственного сердца.
– Что-что? – переспрашиваю я.
– Да ничего, это я так, – отвечает он. Но я уже поняла, что он хотел сказать.
– Не обманывай себя. Если хочешь, можем обсудить это. Ты заблуждаешься относительно моих чувств.
Перестав крутить в пальцах стакан, он глядит мне прямо в глаза:
– Не заблуждаюсь. Я знаю – ты меня не любишь.
Я совсем сбита с толку.
– Но я буду бороться за твою любовь, – продолжает он. – Есть на свете такое, за что стоит бороться до конца.
Я не знаю, что сказать ему на это.
– Вот за тебя, например, – договаривает он.
Я отвожу взгляд и делаю вид, будто рассматриваю интерьер ресторана. Я чувствовала себя жабой и вдруг снова превратилась в принцессу.
«Я хочу верить его словам, – думаю я, уставившись на картину, где изображены какие-то рыбаки на лодках. – Это ничего не изменит, но по крайней мере я не буду чувствовать себя такой слабой, такой никчемной».
– Прости, что я на тебя накинулась, – говорю я.
Он улыбается и, подозвав официанта, платит по счету.
На обратном пути растерянность моя не проходила. Что было тому виной? Солнце? – Но сейчас осень, и солнце уже не только не припекает, но и не греет. Старик? – Но старик уже довольно давно ушел из моей жизни.
Может быть все что угодно – все новое. Неразношенный башмак натирает ногу. Вот так и жизнь – она хватает нас врасплох и тащит к неведомому, хоть мы, быть может, этого не хотим, хоть нам, быть может, этого ине надо.