— Нюша! Детка! — взвыла Алина. — Одумайся! Выходи лучше за меня!
Каждый новый наряд был допингом, кофеином, возрождающей подсказкой — она должна была узнать это о себе.
Но ни бархатный костюм, ни переполняющие гримерку отражения красавиц и перескакивающий смех не пустили на хмурые лица портных даже отблеск улыбки. Полно, да портные ли это! Мужчины ли? Или главное произведение их искусства еще не прибыло оттуда, из таинственных недр знаменитого московского театра?
Окно вздрогнуло, хлопнула форточка. В комнате потемнело. Потянуло сыростью, ветер поднимался на цыпочки, желая во что бы то ни стало приникнуть к стеклу, а то и пробраться внутрь. В гримерке зажгли свет, с десяток малых лун поплыл в зеркала, и все эти планеты расплавились и пробежали зигзагами по черному глянцу туфелек на алой подушечке, словно внесли не обувь, а почетные государственные награды. Удивительней всего, впрочем, было то, что магически поблескивавшие туфельки оказались невесте впору. А может, так понравились ей, что она в мгновение убедила себя — да-да-да! очень хорошо, ах как легко и удобно!
И, только примерив пять нарядов и пять пар обуви, счастливая и измученная Ануш увидела, как из дальних теней и еле слышных шорохов надвигается следующая процессия. Она еще не видела платья, но по выражению лиц мужчин, вышедших из полумрака, поняла, что главное из всех сегодняшних чудес случится прямо сейчас. Оба мужчины вытянулись по стойке «смирно», задрав подбородки, и пытались согнать с лица гордую улыбку, впрочем, совершенно безуспешно.
— Куда мы, собственно, направляемся?
Георгий Хронов удивленно следил за тем, как машина сворачивает на улицу Гашека, где никаких ЗАГСов отродясь не водилось. По лобовому стеклу неслись полупрозрачные отражения домов и деревьев. На вопрос жениха невозмутимый водитель пожал плечами и сказал, что у него в путевке вписана Зоологическая улица, вот номер дома. Никакой ошибки, больше в путевке ничего нет. «Прекрасно. Бесподобно. Кто-то перепутал путевки, и окажусь я сейчас на каком-нибудь банкете в честь шестидесятилетия директора химчистки или, спаси бог, на его же поминках», — раздраженно думал Хронов, крепче сжимая горячее свинцовое колечко.
Путаницы, впрочем, никакой не было: машина торжественно въехала в ворота старого четырехэтажного дома, напоминавшего заводское управление. Водитель предупредительно клацнул дверью, и Георгий сбросил приятную духоту авто, точно шубу, подставляя себя ясной свежести. Каждая ступенька учреждения была украшена двумя вазонами с цветами, а рядом с массивным парадным поблескивала вывеска: