Из лесу выпрыгнули несколько домиков, напоминающих корпуса летнего лагеря. Черная река взлетной полосы перечеркивала белое поле. Радар, закрепленный на кабине военного грузовика. Несколько красно-белых метеозондов. Пять самолетов, три из которых скрыты под припорошенным брезентом. Те, что не прятались под тканью, дышали на ладан, и тревога Стемнина сменилась полноценным страхом. Возможно, именно оттого знакомые лица показались ему родными, даже любимыми. Все товарищи по группе были взвинченно веселы: смех помогает сохранить лицо. А улыбкам помогали и инструктор Коля, и приклеенные к борту салона мрачные картинки. На одной парашютист и смерть с косой показывали друг другу средний палец, причем палец смерти состоял из одной-единственной косточки. Николай балагурил:
— Если повезет, увидите, как снежинки родятся. Будете трогать облако, не снимайте перчаток.
Закудахтал мотор, задраенная дверь отсекла льдину света, и «кукурузник» двинулся к началу взлетной полосы. Стригущее фырканье пропеллера перешло в бодрый рев, самолетик поскакал по недлинной асфальтовой реке и, запрокинувшись, пошел бурить высоту. Николай дважды проверил парашютную амуницию и шлемы. Стемнин беспокойно поглаживал увесистый мешок с запасным парашютом. Говорят, парашюты складывают совсем юные девчонки, которые пока не допущены к прыжкам.
Круглые красные и зеленые шлемы напоминали спичечные головки. Парашютистов рассадили по весу — от тяжелого к легкому. Стемнин прыгал четвертым. Салон то и дело серо озарялся вспышкой: две девушки непрерывно фотографировали рядком сидящих товарищей, друг друга и себя.
— А правда, у кого не раскрывается ни основной, ни запаска, у того раскрываются крылья?
— Правда, Надя. Если ты хорошо вела себя при жизни.
Смешки.
— Николай! Сколько надо прыгать в тандеме, чтобы перейти к спортивным прыжкам?
— Ты, Света, как начнешь со мной в тандеме летать, потом одна не захочешь.
— А вы не слишком самонадеянны?
— Приготовились. Олеся, давай! С тебя все будут пример брать.
Инструктор открыл дверь, внутрь прорвался морозный свет и очищенный рык пропеллера. По куртке Николая побежали пузыри. Раздался двойной гудок.
— Николай Алексеич, голубчик, миленький, я чувствую, что не готова. Можно, я сегодня пропущу? — закричала Олеся, богатырского сложения девушка, которая должна была прыгать первой.
— Олеся, ты подойди да посмотри. Со второго этажа прыгать страшней, — поманил ее инструктор.
Звякнул крючок о поручень, девушка что-то сказала уже из дверей, но слов ее не было слышно, и сама она исчезла.
— Второй пошел. Надя, приготовиться.