Это были люди с крятовского аэродрома: два техника и инструктор Женя. Оказывается, в километре от поля проходила бетонка, где они и оставили микроавтобус. Стонущего Николая бережно подняли на одеяле и вчетвером понесли к дороге.
— Значит, запаска у него сработала все же. Не сработала бы — сами понимаете. Трындец.
В машине было тепло, пальцы Стемнина ломило.
— Кто им парашюты укладывал?
— Девчонки, как водится, но…
— Гнать их всех, на пушечный выстрел не подпускать.
— Коля сам укладывал утром. У него был новый.
— Как его в автобусе везти? Не растрясем?
— А что ж, на снегу оставить? Ты вон, смотри, сам чуть не околел. Жень, налей ему.
Стемнина заставили выпить спирт из крышки от термоса. К общей радости присутствующих, он закашлялся.
— Странно все же… Такой опытный мастер.
Веки Николая вдруг задрожали, раскрылись, и зрачки напряженно вцепились в лицо Стемнина. Инструктор промычал что-то, дернулась рука. Потом глаза снова закрылись.
— Ниче-ниче, Колян, сейчас тебя в госпиталь, там мигом подштопают, и думать забудешь, — ласково забормотал один из техников, осторожно погладив лежащего по куртке. — У, епт, да он мокрый.
— Ну так что ж, — возразил второй. — Ты бы тоже наделал, даже без прыжка, я прав?
— Не …зди. Хорошо, что сейчас, а не в поле.
Внутри Стемнина кто-то кричал: «Не хочу! Не надо!» — унижение беспомощностью казалось страшней боли. В комнате наливался полумрак, прожигаемый двумя сигаретными огоньками.
— Чёй-то водкой пахнет, никто не слышит?
— С какой радости?
— С такой радости, идиот, что ты весь спирт на Колю пролил. Или, конечно, возможен вариант, что он мочится водкой.
Лицо Николая вдруг исказилось попыткой улыбки.
— Быстро гасите сигареты, ослы! — завопил Женя. — Мало ему разбиться, вы его еще поджарить хотите?
Свистя длинными лопастями и взбивая жемчужную поземку, на поле сел московский вертолет — наверняка Чумелин пустил в ход свои связи. Заспиртованного Николая положили на носилки вместе с парашютом. Взяли и Стемнина. Перед тем как на лицо инструктора положили кислородную маску, Николай, глядя на бывшего преподавателя, еле слышно пробормотал:
— Спасибо… за слова…
— Бредит, — констатировал пожилой санитар. — Уже хорошо. Витя, мы готовы. Давай в пятнадцатую.
— А запах какой знакомый!
— Продегустируй. Молодой человек, подвиньтесь, сейчас укольчик сообразим.
Вертолет качнулся и оторвался от земли. Поплыли внизу синеющие поля, крыши дач и деревень, дороги, снег серый, белый, никотиновый придорожный. Смена картин напоминала ледоход на бескрайней печальной реке. Наконец в вечерней дали заслезилась долина мигающих огней. Уже нельзя было разглядеть лица лежащего Николая, когда, слегка присев на левый полоз, вертолет приземлился на площадке пятнадцатой городской больницы. Суета, фигуры санитаров с каталкой, светло-серые стены приемного покоя.