– Принципиально – пожалуй нет... Но, поскольку выхода у меня, похоже, тоже нет... И все же, почему вы так настаиваете, почтенный? У вас явно имеется какой-то личный интерес в Праймзоне. Ведь так?
Грегориус помедлил, словно бы решая, говорить или нет. Затем ответил:
– Я не назвал бы этот интерес “личным”, но все же признаю, что да, имеется одна баснословно дорогая вещь, которая не дает мне покоя уже несколько лет... Имя ей – Голубой Шар.
– Шар... – недоверчиво повторил Рутгер. – Звучит не очень-то... Да кто сейчас заплатит хотя бы одну монету за какой-то шар?! Ну, может монету и заплатит... Или даже десять... Но состояния на этом точно не нажить! И замка у бесстыжего Гуго тоже не выкупить!
– Это не “какой-то шар”, молодой человек, – Грегориус строго поджал губы. – Это редкий и могущественный артефакт, образовавшийся в результате Катаклизма! Такие за всю Эру Прайма находили лишь одиннадцать раз! Ученый адорниец по имени Унияги раскопал в старых записях, что число Голубых Шаров в нашем мире – двенадцать. Не больше и не меньше! Их ровно двенадцать!
– И что? – Рутгер, как ни старался, скрыть свой скепсис не сумел. – Женщин с бородой в нашем мире тоже немного... Толк от этого шара есть?
– Толк-то есть, да не втолкан весь, как говорят местные рыбаки, – усмехнулся Грегориус. – Для аристократа ты удивительно невежествен... И что только нашла в тебе моя дорогая Анабелла?
Рутгера, разумеется, задели эти слова ученого.
– Чтобы вы знали, почтенный, я не просто лорд Данзас – что, я понимаю, не производит на вас должного впечатления, ведь лордов в Империи куда больше двенадцати! – но и читатель альманаха “Современный адорнийский театр”!
– Театр? Это такой балаган на колесах, где накрашенные адорнийскими румянами юноши изображают бойких красоток? И где в перерывах между так называемыми пьесами выставляют всяких уродцев на потребу публике? Теперь я понимаю, почему ты упомянул бородатых женщин! А ведь еще есть мужчины с детородными органами примечательной длины, карлики и говорящие собаки!
– Но-но! При всем моем уважении я могу и разозлиться! – сомкнул брови на переносице Рутгер.
– Но если ты разозлишься, то не узнаешь, чем так примечателен Голубой Шар!
Рутгер вдруг посмотрел на себя со стороны и устыдился. Негоже хамить ученым, которые в отцы тебе годятся! А может даже, и в деды годятся, кто их, ученых, разберет! Изобретут какую-нибудь молодильную микстуру и трескают втихаря!
– Прошу меня простить, глубокоуважаемый Грегориус, – с галантным полупоклоном сказал Рутгер. – Я смиренно умоляю вас рассказать мне о Голубом Шаре.