— Не плачу я. Это… Сейчас пройдет…
— Обидели тебя?
Мать всхлипнула, закрыла лицо ладонью. Губы ее задрожали.
— Бусинка погибла… утром сегодня. Закопали уже Бусинку нашу…
— Не плачь, чего ты! Этим же не поможешь?
— Жалко… Я думала — выживет. Я все делала… Кричал на меня Трунов… грозился…
Ванята положил руку на плечо матери.
— Перестань, не надо! Я этому Трунову! Я им всем! Ты слышишь?
Ванята гладил волосы матери, мокрую теплую щеку. Мать прильнула к нему, смолкла. Шелестели за окном вишни. Где-то возле клуба пиликала гармошка.
— Ты обедала? — спросил Ванята.
— Нет. Ешь сам.
— Не выдумывай, пожалуйста. Сейчас я…
Он завертелся по комнате, собрал на стол, подал матери ложку. Мать склонилась над миской, грустно улыбнулась.
Беда шла косяком. В понедельник погибли еще две телочки, а в четверг почтальон принес Пузыревым повестку. Мать Ваняты вызывал к себе прокурор района. Ванята был дома один. Он взял синий твердый листок и, поджав губы, долго читал.
Хорошо, что не бросил он мать и не удрал в свое прежнее село. Если даже не поможет ей, все равно — вдвоем легче. Но он придумает что-нибудь. Обязательно! Пойдет, например, в правление колхоза и позвонит прокурору. Или, еще лучше — расскажет все Платону Сергеевичу. Конечно! Чего зря сидеть и смотреть на эту повестку!
Над селом опускался вечер. С лугов возвращалось стадо. Впереди, потряхивая головой, шел круторогий серьезный козел. Вдоль дороги стелилась легкая дымчато-сизая пыль.
Но нужного человека никогда сразу не найдешь. Ванята обегал все село. Побывал в мастерской у трактористов, заглянул о клуб. Парторг как сквозь землю провалился.
Вечер уже разливал по селу густую мглу. В избах замерцали огоньки.
Где же он может быть?
Ванята отправился к колхозной конторе. Там было темно. Только в крайнем окошке теплился желтый тусклый свет. Наверно, от настольной лампы.
Ванята кружил возле конторы, не решался войти. Остановится возле окна, подумает и снова идет прочь. Под ногой щелкнула какая-то ветка. Ванята вздрогнул и присел от неожиданности на корточки. Тотчас распахнулись обе половинки окна и появился в нем Платон Сергеевич.
— А ну иди сюда, злой разбойник! Не прячься, я тебя разоблачил!
Ванята смущенно поднялся.
— Иди, иди! Нечего тут ходить и подглядывать. Давай руку. Вот так… Куда же ты, леший! Тут цветы. Не видишь?
Ванята стоял в комнате перед Платоном Сергеевичем.
— Ты садись, — сказал парторг. — Вот сюда, на диван. Я, брат, тебя давно поджидаю…
— Шутите?
— Чего ради! Познакомились, сказал — будем дружить, а теперь и носа не кажешь…