Нина целый вечер терзала свой мобильник, но дозвониться до Мити ей так и не удалось.
На следующий день Алексеев пришел в школу как ни в чем не бывало. Разумеется, неугомонный Селиванов тут же потребовал от него объяснений.
— Где я вчера был — не ваше дело, — сразу сказал Митя. — Я не обязан ни перед кем отчитываться. А фальшивую монету… — он бросил на Нину быстрый и, как ей показалось, извиняющийся взгляд, — …я действительно купил… как курьез… забавной она мне показалась… Причем заметьте: я особенно ее и не выпрашивал. Антон был не против таким образом вернуть свои четыреста рублей, что у него брали в долг.
— Ты тут меня не приплетай! — возмущенно выкрикнул Вишняков. — Подумаешь, продал! Мне действительно нужны были эти деньги! А продать — это не украсть!!
— Я тоже не брал монету у Ивана Никитича! Чем угодно могу поклясться!
— Если ты монету у Тохи купил, — опять взял слово Селиванов, — она должна бы остаться у тебя, а она почему-то оказалась в альбоме у Ивана Никитича. Ты последний человек, который держал ее в руках!
— Нет, не последний!
— Да? А кто ж последний?
— Откуда мне знать? Я потерял ее почти сразу…
— Ага! Потерял! Да кто тебе поверит-то? — усмехнулся Селиванов. — Ты для нас — темная лошадка. Доказательства где?
— А о презумпции невиновности слыхал? — ответил Алексеев. — Пока не доказано обратное, человек считается невиновным!
Тут к компании одноклассников подошла Диана и четко, членораздельно сказала:
— Я на сто процентов уверена, что монету украл Алексеев.
Митя резко дернулся и посмотрел на нее то ли с изумлением, то ли с испугом, а Верховцева продолжила:
— Могу добавить некоторые штрихи к портрету нашего нового одноклассника.
— Ну-ка, ну-ка… — Селиванов нетерпеливо махнул рукой, чтобы ребята расступились, приняли в свой круг Диану, и добавил, когда оказался с ней чуть ли не нос к носу: — Слушаем тебя, гражданка Верховцева! И что же ты можешь поведать суду присяжных?
Диана наградила его очередным презрительным взглядом и сказала:
— Я знаю, почему Алексеева выгнали из школы на Балканской улице.
— Меня не выгоняли, я сам ушел, — поспешил возразить Алексеев.
— Тебе просто позволили уйти, чтобы дело не передавать в полицию! Пожалели!
— Этого не может быть! — выкрикнула Нина.
— Почему вдруг не может? — с самой издевательской интонацией произнесла Верховцева. — Тебе твоя сумасшедшая… и вовсе ему ненужная любовь глаза застит! А я излагаю только проверенные факты. В школе на Балканской улице моя двоюродная сестра учится. Она уже в десятом, но про то, что сделал Алексеев, вся школа в курсе.