— Сегодня ты не будешь рисовать, Джон?
— Я закончил.
— Наверное, ты закончил все свои дела здесь? Теперь возвращаешься в Лондон?
Он кивнул:
— Я должен проследить, чтобы картины правильно развесили. Выставка откроется через две недели.
— Ты должен был сказать мне об этом раньше.
Хотя ее раздражение его явно удивляло, он ничего не ответил, а взяв за руку, повел вниз по ступенькам.
— Пойдем и взглянем на портрет — ты мне скажешь, что о нем думаешь.
Едва она взглянула на картину, ее настроение тут же изменилось. Как она могла сердиться на человека, который так глубоко постиг ее и с такой любовью изобразил на холсте?
В полный рост она стояла на краю скалы — тонкий намек, который Джейн с грустью оценила. Ее фигура выделялась на фоне темно-голубого неба с редкими облаками, указывающими на теплый ветер, который буквально продувал полотно, взметнув ее темные волосы с нежного спокойного лица. Ее тело было свободно задрапировано в серую ткань, складки которой подчеркивали каждую линию ее безупречно выточенной фигуры. Руки были сложены на груди, на лице застыло выражение ожидания.
— Тебе нравится? — спросил он.
Она взглянула на него:
— Если бы Фрейд мог рисовать, то он изобразил бы меня точно так же.
— Ты не сердишься?
— Потому что ты сорвал с меня внешний лоск? Как я могу? — Ее голос слегка дрогнул. — Это прекрасный портрет, Джон. Это одна из твоих лучших работ. Я просто хотела бы, чтобы ты выбрал другую модель.
— Неужели ты думаешь, что мне это нужно? Что мне нужна всего лишь модель для позирования? Это ты на картине — как ты только что сказала — такая, какая ты есть на самом деле, со своими чувствами и мыслями. — Увидев выражение ее лица, он пришел в волнение. — Я не буду выставлять ее, если ты не хочешь.
— Конечно, ты должен ее выставить, — медленно сказала она, — это лучшее, что тебе удавалось сделать.
— Когда мужчина рисует женщину, которую он любит, он на полпути к дому.
— Я бы не хотела, чтобы ты был таким преданным, — с грустью заметила Джейн.
— Я думал, что это качество в мужчине необходимо тебе.
Хотя он и не думал шутить, эти слова прозвучали как насмешка, и она вздрогнула, когда осознала их смысл. Ничего не ответив, она снова взглянула на портрет. Джон сумел раскрыть ее подлинную суть. Лицо на холсте было лицом девушки, преисполненной ожидания, цветущей и страстной. Такой она и останется на картине, но что с ней случится в настоящей жизни? Вдруг ожидание затянется, превратив страстность в холод, а цветы увянут, так и не успев полностью раскрыться? Отчаяние навалилось на нее с такой силой, что, вскрикнув, она бросилась в объятия Джона. Она не хочет ждать всю жизнь, она не хочет увянуть и умереть, не оставив после себя никакой памяти!