Сказано было образно и эмоционально, но во многом отражало мнение присутствующих. Когда Санин поднялся на поверхность, первым делом он прогулялся по местам «боевой славы». Увиденное впечатляло и наводило на некоторые неприятные мысли. Генерал-майор украдкой поглядывал на отца мага-разрушителя. Керимов-старший стойко держал удар и ходил по куче щебня с мимикой кирпича на лице.
Совершив короткую экскурсию, генерал со свитой загрузился на машины и направился на вертолетную площадку, где их ожидали два транспортных вертолета и несколько ученых, среди которых с потерянным видом стояла Ирина.
— Хочу вам сказать, Илья Евгеньевич, что мы вылетаем в Н-ск, и вы летите с нами, — обратился Санин к отцу Андрея, кивнув дюжим молодцам, которые помогли Ирине забраться в вертолет.
— В роли кого? — сухо спросил ученый.
— В роли сдерживающего фактора, — Санин скрипнул зубами. — Я совсем не желаю гробить людей, а поведение вашего сына не поддается никакому прогнозу и анализам, мы не знаем, чего от него ожидать.
— Вы думаете, я знаю?
— Мы предполагаем, точнее, надеемся, что, зная о вашем присутствии, он не разнесет больницу в пыль. Мы упустили один важный момент, о котором ваш сын, между прочим, предупреждал, — он не человек, специалисты не могут составить психологический портрет, ошибочно загонять его в общепринятые рамки.
— Заложников еще не освободили?
— Нет, в экстренных случаях я обладаю широкими полномочиями и приказал не начинать штурм до особых распоряжений. — Видя, что Керимов никак не реагирует, Санин продолжил: — Я просто боюсь представить, что будет, если из-за действий спецназа пострадают Ольга или ваша супруга, — генерал зло стрельнул глазами, по скулам волной прошлись желваки. — Мне не хотелось бы отдавать приказ о его ликвидации.
Илья Евгеньевич спокойно встретил колючий взгляд облеченного большой властью чиновника и указал рукой за деревья.
— Как там или здание само кирпичами пораскинуло? Вы думаете, он вновь вам поверит?
Из Санина будто выпустили воздух, ученый своими словами ударил под дых. Взаимное доверие — его не было, не успев возникнуть, оно развеялось в прах, и это было самым слабым местом в будущих переговорах с вернувшимся на Землю мальчишкой.
— Не знаю, Илья Евгеньевич, я бы не поверил, — честно ответил куратор Центра, — поэтому вы летите с нами.
Керимов промолчал, он не мог осуждать сына, да и Санин его не осуждал. Генерал поведал ученому подоплеку «инцидента», Андрей сделал все зависящее от него, чтобы довести до спецслужб причину его страхов. Когда его не поняли или игнорировали, Хмельницкому начисто отшибло память за последние два часа, решил действовать в меру личного разумения. Экспресс-опрос причастных проводили на бегу, в организационных сборах, с Хмельницкого взятки были гладки, зато дежурный на коммутаторе лениво протянул диск с записью телефонных переговоров и отвернулся. Парню было за что обижаться, таких матов и угроз от сына в адрес связиста Илья Евгеньевич не ожидал, хотя, с другой стороны, Андрей русским языком предупреждал об угрозе, прося о встрече с тем, кто может принимать решения.