Все вокруг окрасилось красным, словно он смотрел сквозь камень. Ноги его отяжелели, и пришло ощущение, будто он в западне.
Он пустился бежать прочь от дворца.
Начало печь грудь, там, куда он прижал камень, как будто туда угодила капля расплавленного металла и принялась прожигать себе дорогу к его сердцу.
Он уронил руку, но камень прилип к его телу, погрузился в него. Его грудную клетку затопила боль, и он, вопя, сорвал с лица холщовые пелены.
Но он все еще бежал, с трудом пробиваясь сквозь полчища лягушек и саранчи. Слабость в ногах исчезла. Он больше не чувствовал ничего.
Он знал, что умирает, но знал и то, что камень не даст его телу исчезнуть. Он внутренне ссыхался, погружаясь в рубин, растворяясь среди «Семи Звезд». Это была не та смерть, какую он знал, — тихий переход к достойной загробной жизни, где ждали его родные и слуги, но странное изменение бытия. Он останется в этом мире, но будет существовать отдельно от него. Как он служил фараону, так теперь станет служить «Семи Звездам».
Из самого сердца красной ночи он смотрел на разорение того, что было Землей Египетской.
И не мог заплакать.