Мистика (Баркер, Четвинд-Хейес) - страница 251

Я прочитал, и мне стало немного не по себе.

— Для меня это звучит как проклятие, — признался я. Калловей кивнул. Потом мне пришла в голову еще одна мысль. — Мы кое-что забыли, Рубен. В конце письма Прайса были какие-то цифры. Может быть, это еще один шифр?

— Да, это мы упустили. Очень похоже, что вы правы. Посмотрим еще раз…

Я взял карандаш.

— Предположим, что каждая цифра указывает на букву, для начала я попробую простую замену. «А» — это единица и так далее вплоть до «Z».

— Не очень-то помогло, — сказал Калловей. — Ключ — «7», так что снова берем «G» за единицу. Получается… посмотрим… да, «F» будет «26», итак…

Я задумался над первым набором цифр: (5,2,2,5).

— Знаете, что они мне напоминают, Рубен? Индикатор ключа к кроссворду. Вы знаете, как ими пользуются. Пишите ключ, а затем в скобках серию цифр, разделенных запятой, которые указывают на количество слов в ответе и количество букв в каждом слове.

— Отличная мысль, — одобрил Калловей. — Первая цифра — «8», которая по нашей новой шкале — «N», следом «3» — эквивалент «I»… Следовательно, «8312» читается как «N-I-G-Н», а затем идет «G» и «J», что наверняка ошибочно. Сколько английских слов начинается с «N-I-G-Н», Родерик?

— Я бы сказал — полдюжины… или около того. Предположим, что идущие следом за «8312» «единица» и «четверка», на самом деле — «14»…

— Верно! «Четырнадцать» соответствует «Т», что дает нам слово из пяти букв — «NIGHT» — ночь. Значит, следующая цифра «девять» — это «О». Следом идут «двойка» и «шестерка», либо «Н» и «L», либо «двадцать шесть», то есть — «F». Определенно это «двадцать шесть», так как в слове «OF» больше смысла, чем в «ОН», — бормотал Калловей, скорее для себя, чем для меня, а потом ухмыльнулся. — Забавно, очень забавно, сэр Исаак, — сказал он и показал мне четыре слова: «NIGHT OF THE DEMON» — НОЧЬ ДЕМОНА.

— Ради всего святого, что это значит? — спросил я.

— Я думаю, для кого-то это означает очень неприятный сюрприз, — такой был ответ. — Первым делом я избавлюсь вот от этого… — Калловей подался вперед и бросил в камин второе, фальшивое завещание и потыкал его кочергой, пока оно не превратилось в пепел.

Прикурив следующую сигару, Калловей вперевалку подошел к окну и выглянул наружу. Я присоединился к другу. Днем, видимо, опять повалил снег, и за окном было почти темно.

— Мне знакомо это выражение вашего лица, Рубен. Я думаю, вы испытываете кризис сознания. Вы пришли к решению, какой бы ни была моральная дилемма?

Мой друг задернул шторы и только потом ответил:

— Да, теперь мы должны покончить с этим делом. Подождите здесь минутку, Родерик.