— Мы последняя надежда старого мира, — говорит Пай-нет'ем, не вслух, но в их головах. — Мы должны остановить казни и уничтожить камень.
Велорассыльный, кажется, особенно потрясен.
Мозг Джерома лихорадочно работает, увлекая за собой Женевьеву, помнящую о кровной связи между ними.
— Я знаю, кто ты, — обращается Джером к рассыльному.
— Я Коннор, — отвечает велосипедист.
— Ты мой отец, — говорит Джером. — Ты умер.
— Мы все умерли, — замечает Эдвин.
— И все мы умрем снова, — говорит Пай-нет'ем. — Наша жертва исцелит мир. Фараон сможет править снова, справедливо.
Пай-нет'ему следовало бы побольше узнать про Дерека Лича.
— Почему мы? — спрашивает Джером. — Почему мы семеро?
— Потому что все мы в ответе за это, — отвечает Морин. — Мы были связаны с ним, а он был связан с нами. Мы умерли, и «Семь Звезд» сумели возродиться в теле моей дочери. Некоторые из нас были уничтожены задолго до того, как умерли наши тела.
Бэрримор понимающе кивает.
— И теперь мы собираемся умереть снова? — вопрошает Коннор. — Нет, благодарю покорно. Я не отдавал жизни ради спасения мира. Меня сбил чертов фургон.
— Отец! — Джером возмущен. Он старше, чем был его отец.
— Вы жили в нем, — говорит Женевьева.
— Великое дело! Он тоже помер, верно? Что за фигня! Я не собирался всю жизнь раскатывать на велосипеде. Я был молодой. Я мог бы достичь успеха. Я строил планы.
— Простите, Коннор, — начинает Эдвин. — Мало кто из нас оказался здесь по своему выбору. Все мы противились тому, чтобы стать участниками этого Круга. Мы не добровольцы. Кроме первого из нас.
Он смотрит на Пай-нет'ема, помощника фараона.
— И последнего, — добавляет Женевьева, вспомнив, как Джером обнажил горло.
— И кто же вы все такие? — спрашивает Коннор.
— Мы паранормальные детективы, отец, — говорит Джером, как никогда похожий на доктора Тень. — Мы Три мушкетера и Четверо Настоящих Мужчин, Семь самураев и Семеро грешников. Мы мстители в масках и духи справедливости, заступники за невинных и беззащитных. Мы последняя надежда человечества. Существуют еще тайны, которые нужно раскрыть, зло, которое нужно исправить, чудовища, которых нужно победить. А теперь — идешь ли ты с нами? К смерти и славе ради любви и жизни?
Бэрримор, кажется, жалеет, что не он произнес эту речь.
Морин хочется заняться любовью с этим человеком в маске, сейчас же!
Эдвин преисполнен тихой гордости. Джером Роудс был бы подходящим кадром для клуба «Диоген».
— Если ты ставишь вопрос так, Сын, — говорит Коннор, — считай и меня тоже.
Семеро в сборе.
Полностью.
Она чувствует, как их силы возрастают.