Каменщики воткнули осколки бутылок по гребню стены, они торчали остриями вверх в ожидании неосторожного, который решит влезть на стену. Невидимая снизу, ловушка тянулась на десяток метров направо и налево.
Николь спустилась вниз.
Этот уголок парка потерял большую часть своего очарования. Она смотрела на все это, словно видела впервые. Не было дверцы, ведущей в таинственный мир, но было мрачное отверстие в стене из мертвых камней, ощерившихся острыми зубьями, кусок заржавленного металла, изуродованный новым замком.
Как прерванный сон. Прерванный Мартином под предлогом обеспечения безопасности.
Даже освещение, несмотря на солнце, игравшее на молодых побегах, не было таким ярким, как раньше. Николь не видела больше того особого сияния, которое было присуще этому месту. Ее глаза художника видели теперь только серые оттенки. Серый оттенок стены, лестницы, серые перекладины которой напоминали ей новую решетку… Даже цвет самой дверцы, в котором она прежде различала красные и охряные оттенки, казался ей теперь тускло-коричневым, цветом ржавчины и уныния.
Николь медленно пошла к дому, у нее было чувство, что она задыхается, словно парк сжимал ее меж своих стен.
Мартин пришел на свой пункт наблюдения и уселся в кресло, доставленное два дня назад. Он быстро нажал несколько кнопок на клавиатуре. Новичок растерялся бы среди такого количества рычажков и кнопок, но Мартин сталкивался и не с такой сложной аппаратурой во времена работы в полиции. Он сам заказал это устройство и мог управлять им с закрытыми глазами.
Пять экранов, расположенных на большом столе, зажглись один за другим, на них высветилось цветное изображение. Всего в парке было установлено двенадцать камер. Некоторые зафиксированы, как, например, камера у ворот, некоторые поворачивающиеся — шесть таких камер было установлено вокруг дома. С минуту он наобум нажимал клавиши, меняя изображение на экранах. Сознание того, что он отвечал за эти механизмы, что без него ничего и не было бы устроено, что он может видеть и слышать, что происходит практически в любом уголке территории, доставляло ему почти физическое наслаждение.
Словно он вдруг стал вездесущим, превратился в полубога.
Мартин вывел на монитор одну из камер, перед ним возникло изображение замка. Покрутив рукоятку, он направил камеру на окна второго этажа. Нажал на кнопку приближения и увидел лицо Николь. Она опиралась локтями на подоконник своей спальни и, улыбаясь, смотрела на кого-то внизу. Мартин включил другую камеру и направил ее на газон перед домом.
Хлоя и Матьё играли в траве со своей проклятой собакой. Девочка, подняв голову, что-то говорила Николь.