Но нет, только показалось.
— А вдруг он в нас выстрелит. — кивнул Клим в сторону бронепоезда.
— Ну вот еще. — пожал плечами Рихард. — станут из-за тебя снаряды переводить. Захотят тебя убить — повесят. Дешево и сердито. Одной веревкой можно всех передушить.
— Лучше скажи, что будем делать, когда кого-то встретим? — хмуро спросил Евгений.
— Если большевики — разговариваете вы. Если наоборот — я. Если там части иррегулярные, проще говоря, бандюки — сказываемся бродячими рыцарями. Пока они соображают, кто это такие — пытаемся драпать.
Но говорить не пришлось ни одним ни другим. Станция оказалась пустой.
Бронепоезд стоял мертвый: огни в его топках не горели, люки были призывно открыты. Но даже если в тендере и был уголь, проехать бы получилось саженей сорок: выходная стрелка также была взорванной.
Спешились, прошли по перрону, мимо заколоченного окошка касс, буфета. Скрипнула дверь, впуская их в здание вокзала. Пустые лавки, сквозняк, словно брошенная собачонка скользнул между ногами.
— Тут и заночуем. — постановил Рихард.
— Не нравится мне тут… — Скривил скулу Клим. — Как-то жутко тут.
— Кому не нравится, может ночевать в лесу с волками. Но без меня…
За окном стремительно догорал день, спать в лесу как-то не хотелось.
В сумерках обошли пакгаузы, надеясь найти что-то полезное. Но склады оказались забиты каким-то мусором: пустые деревянные ящики, металлический трос, брошенный по причине неподъемности, обрезки металлических листов. В уголку стоял древний токарный станок с приводом в две-три крепостные человеческие силы.
Уходя, взяли немного ящиков, дабы растопить печь, коя в вокзале непременно должна была иметься.
Когда возвращались, Рихард задержался, чтоб осмотреть бронепоезд.
Евегний с Климом поднялись по лестнице, проверяя комнату одну за другой на наличие печки.
И вдруг, открыв одну дверь, Клим чуть не налетел на двух мужчин.
— Здрасьте… — с удивления поздоровался он.
Те двое отступили вглубь комнаты.
— Вы кто? — спросил Евгений.
— Kes te olete? — ответил один из мужчин.- Mida te tehate siin?
— Не понял ничего. Говори по-русски! — настаивал Чугункин.
— Это не чухонцы? — спросил Евгений у Клима полушепотом. — Не самоеды?.. Вроде речь похожая. Они с нашим колдуном не заодно?
— Да не. — ответил тот с видом знатока. — Самоеды на нартах и в унтах. Пока снег не выпадет, им тут делать нечего. А это видишь, свои…
Действительно: чужие были одеты в шинели без погон, сшитые ладно, в сапоги. А на фуражках было видно маленькие красные звезды. Меж тем, — чувствовал Евгений, что-то здесь было не так, что-то тут неправильно.