— Palun, Teie dokumendit! — заговорил, наконец второй.
— Слушайте, ребята. — ответил Аристархов. — у меня к вам выгодное предложение. Мы вас не знаем, и вы нас соответственно тоже. Мы вас выпускаем, и забываем друг о друге.
— Palun, raagike eesti keeles…
— Да ладно там! Это свои люди! Язык революции интернационален! Я знаю, что делать: тут перво-наперво надо брататься! — успокаивал Клим. И уже обратился к чужакам. — Ленин! Мир народам, земля крестьянам! Дружба!
И, широко, разведя руки, пошел на солдат.
— Клим, берегись! — только и успел крикнуть Евгений.
Но было поздно. Будто из воздуха в руке одного солдата появился нож. Широкий замах.
Брызнула кровь. Словно мешок, Клим рухнул на пол.
Два раза ругнулся Кольт, в руке Евгения. Два тела рухнули наземь.
Какой-то секундой позже хлопнула дверь внизу.
— Евгений! — Голос Рихарда. — Где ты?
И очередь в потолок — для острастки. Шелест снега штукатурки.
— Жека, мать твою!
— Все нормально… Поднимайся…
Шаги по лестнице. Распахнулась дверь.
Рихард осмотрелся. Убитые Евгением были явно солдатами, и будто бы даже красноармейцами. Подобная форма была не известна ни Геллеру, ни Аристархову. Ну и что с того, в такие времена все одеваются кто во что горазд. Одеть одинаково дивизию — уже достижение. Эти, двое одеты были одинаково, принадлежали наверняка к одной части. И, вероятно, остальная часть где-то рядом.
Но отчего бойцы этого подразделения не понимали по-русски?
К удивлению Евгения, Клим был все еще жив. Руками он держался за рану на горле, из-под пальцев сочилась кровь.
Рихард покачал головой:
— Не жилец уже наш комиссар…
Клим выпучил глаза и попытался что-то сказать. Но вместо слов изо рта полезли кровавые пузыри.
— Определенно не жилец. Женька, его надо бросать и уходить самим. Эти двое, — он кивнул на убитых красноармейцев, — здесь явно не одни. Пока ночь, надо уходить…
В ответ Чугункин попытался встать. Дескать, с ним все в порядке, он тоже пойдет. Но Евгений присел рядом, положил ладони на плечи раненому, не дал подняться.
— Тихо, тихо, лежи, все хорошо… Если бы я думал тебя бросить — уже бы ушел. Не бойся. Всем мы умрем. Но никто не умрет сегодня. Ты меня слышишь, Клим?..
— Неа… — покачал головой Рихард. — Не дотянет он до полуночи никак.
Кровь выплескивалась из раны толчками, в такт с часто бьющимся сердцем комиссара.
Внизу опять хлопнула дверь. Евгений сжал «Кольт».
— Я посмотрю… — отозвался Рихард.
И, бесшумно, словно кошка выскользнул за дверь. Евгений ждал выстрелов. Но нет, вдруг за дверью Геллер пошел спокойно, будто с кем-то разговаривал.