Торопливо направляясь в ту сторону, где в последний раз мелькнул бледный силуэт, Куница время от времени окликал Ребекку во весь голос, но — безуспешно. Девушка, словно сквозь землю провалилась.
Но когда, потерявший надежду на успешное завершение поисков, парень решил поворотить обратно, пока и сам окончательно не заблудился, издалека послышался слабый оклик, усиленный непривычным для чащобы эхом:
— Сюда… сюда… сюда… Я — здесь… я — здесь… я — здесь…
— Ривка! — обрадовано заорав на весь лес, Куница ускорил шаг и вскоре очутился на довольно просторной полянке. — Держись. Ты где? Я — рядом! Я уже иду к тебе!
— Сюда… сюда… сюда. Здесь… здесь… здесь…
Голос хоть очень слабый и чересчур тихий, был явно девичьим и казался вполне знакомым, если один шепот вообще отличим от другого, но что-то насторожило Куницу, и он остановился.
— Ребекка, это ты? — переспросил громко, пытаясь хоть что-то разглядеть в густой тьме, как нарочно еще больше сгустившейся из-за наползших на луну облаков. — Отзовись! Я тебя не вижу!
— Я… я… я… — чуть громче донеслось в ответ с противоположной стороны поляны, где между двух огромных буков и в самом деле, смутно белело нечто, похожее очертаниями на человека. Похожее, да не совсем. К тому же, было как-то странно: отчего это Ребекка Тараса к себе подзывает, а сама ни одного шагу навстречу не ступит? Никак не сочетается такое поведение с испугом. Если б она упала и в беспамятстве лежала на земле — тогда другое дело, но нет же, вон — стоит, рукой зазывно машет. А по имени — ни разу не окликнула!
— Сюда… сюда… сюда… — тонко и жалобно манил девичий голос, не меняя интонации, а странное лесное эхо тут же подхватывало и услужливо повторяло каждое произнесенное слово. — Иди ко мне… иди ко мне… иди ко мне…
— Нашли дурня, оборотни треклятые! — убеждаясь в правоте своих подозрений, Куница сплюнул наземь, перекрестился и потребовал. — Либо ты сейчас же назовешь свое имя, либо я ухожу!
Он вовремя вспомнив то, что известно каждому дитяти: нежить — никогда и ни под какой личиной, не сможет обозваться христианским именем. Тут же полыхнет огнем и сгорит на пепел. Самый верный способ убедится, кто пред тобой. Лучше свяченой воды действует.
Но, как только произнес Куница эти слова, лес вокруг него как-то странно заколотился, загудел, зашуршал и разразился диким хохотом. А спустя мгновение, что-то огромное, страшное, заметное только из-за того, что оказалось еще чернее самой непроглядной тьмы, шагнуло к нему из чащи, гоня впереди себя волну дикого, липкого ужаса. Ощущение, словно уткнулся лицом в плотную и невидимую паутину, гигантского паука. Не столько страшно, хотя из-за неожиданности, не без этого, — но больше неприятно и противно.