— Первый раз я увидел его в парике и при оружии, отпечатанном не то на косынке, не то на фартуке у трактирной служанки, потом — на кружке, из которой я пил, на пряниках, которые я ел, на скатертях, и крышках сундуков, и табакерках, и базарных палатках. Никто не говорил ни о чем другом, кроме как о нем, и дети выстраивались и играли в «шведское богослужение». Крестьяне называли его богоизбранным папой для всех протестантов и при этом обнажали головы.
— Ну, ладно, а как он показался тебе, когда ты пришел к нему в ставку?
— Я предостерегаю тебя! Я предвижу несчастье! Я видел неопровержимые приметы. Мне он показался напыщенным и высокомерным…
— …каким бывает великий характер, которым мало-помалу начинает пренебрегать мир.
— После аудиенции в Саксонии Мальборо, пожав плечами, покинул его, а суверены начали смеяться над ним прямо у него за спиной…Устали даже его собственные генералы.
— Ты хочешь сказать, что он стал героем лишь для черни? Ну, посмотрим. Именно такой человек мне и нужен, чтобы собрать воедино дикую орду. Но если ты не скажешь мне, что собственными глазами видел, как он ест и пьет, я не поверю тебе, что это живой человек. И скажу тогда: юный король шведов пал в схватке под Нарвой, но тень его по-прежнему скачет перед войском, а снег валит, а снег валит, а барабаны гремят и рокочут, а поредевшие батальоны не знают не ведают, куда он их ведет. Когда враги различают его в облаке порохового дыма, они суеверно опускают свои мушкеты, не смея выстрелить, он же порой и не замечает, что рубится с людьми, которые уже готовы упасть перед ним на колени. Наемные убийцы роняют оружие, завидев его, и тем сами себя разоблачают — он же отпускает их без всякого наказания. Не рассуждайте с ним о государственном устройстве и трактатах! Он не сражается за богатство, как обычные люди, он вооружен Божьим мечом, дабы карать и миловать. Чего он после заключения мира пожелал себе в награду как победитель? Денег? Территорий? От Австрии он потребовал камергера, который за торжественной трапезой дурно говорил о нем, да вдобавок группу русских солдат, которые спаслись бегством через границу… да еще свободу совести для протестантов. От Пруссии он потребовал заключить в тюрьму некоего полковника, который своими советами помогал царю, да еще изгнать из страны некоего писаку, который подверг хуле указы Карла, направленные против пиетистов…От Саксонии он потребовал выдачи Паткуля и всех шведских перебежчиков, но свободы для принцев Собесских и всех саксонцев, которые перешли на сторону шведов. Самого короля Августа он принудил уложить в бархатный ларец все древние польские регалии и отправить их королю Станиславу. После того, как он сверг в Польше короля Августа, ему точно так же хочется свергнуть русского царя, либо вызвать его на поединок, но вот их корон и самодержавной власти ему и даром не надо. С древних времен ни один более удивительный властитель не держал в руках меч или скипетр.