Зато вступил Вербицкий:
– Алевтина Ивановна, я советую вам временно ограничить свободу слова. Ваша дочь взломала двери в чужой номер… Нет, даже не взломала: у нее обнаружили универсальный ключ! Где она взяла его – это уже другой вопрос. Она собиралась украсть драгоценностей на солидную сумму, дотягивающую до особо крупного размера. Она оказала сопротивление при задержании. Судя по ее лексикону, вы вполне можете ею гордиться, но ей это «довесок» – еще и обвинения в оскорблении личности. Вы серьезно хотите увеличить количество ее проблем, продолжая поражать нас вашей свободой слова?
– Я надеюсь, что все проблемы разрешимы, – вмешался Рощин. – Уверен, Даниил Владиславович просто сгущает краски.
– Даниил Владиславович не имеет обыкновения ничего сгущать, – равнодушно отозвался адвокат. – Он вообще в химии не силен. В данный момент он говорит по делу. Это не значит, что я исключаю мирное урегулирование конфликта. Просто мне не нравится тот факт, каким образом виновная сторона подходит к этому вопросу.
Алевтине очень хотелось высказать все, что она думает, причем обо всех троих – о наглом адвокате, мутанте и о малолетнем выскочке Рощине, у которого-то и деньги – от родителей только! Заодно можно и о шалаве этой упомянуть, которая рядом с ними сидит. И даром что она все время молчит, зато смотрит на нее осуждающе, устроила из этого шоу – для себя лично!
Но – надо молчать. Потому что за стеной ее гнева и унижения все еще остается истинное понимание: Вербицкий прав насчет виновной стороны. Дочь в очередной раз втянула ее в неприятности!
Собственно, она с самого начала была… «неприятностью». Забеременела Алевтина рано и случайно, в шестнадцать лет. Но тогда у нее не было времени для ребенка. Денег катастрофически не хватало, зато у нее имелось желание работать, вкалывать. Благо еще Валерию удалось скинуть на родителей и заняться делом.
Бизнес постепенно развивался. Было трудно, но… кому вообще в этой жизни приходится легко? Понятно, что на рынке нет места для маленького ребенка, и участие Алевтины в развитии дочери ограничивалось денежными переводами родителям. А потом, когда она уже встала на ноги, можно было вспомнить и о ребенке.
Правда, дочери к тому моменту исполнилось пятнадцать лет и мать она знала лишь весьма условно. Но Алевтина не видела в этом особых проблем: ничего, познакомиться всегда можно! Тем более что две последующие ее беременности закончились выкидышами. На прочих детей она и не рассчитывала. Теперь уже ошибка юности не казалась ей такой страшной – зато наследница есть!