Вот черт, привязался этот Витя! Михалыч сосредоточился на дороге, удачно миновал пробку в Тропареве, скосился на хозяина. Тот, поняв, что они уже едут по городу, как раз открыл глаза.
— Ну как дома, Михалыч? Все в порядке?
Ишь, словно мысли читает, Копперфильд мамин…
— Всео'кей, — торопливозаверил Михалыч и, решив, что кашу маслом не испортишь, добавил: — Как только, Аркадий Яковлевич, у вас хватает время об всех о нас думать!
— А как же! — тоном «отца народов» откликнулся тот. — Мы ж вместе работаем, правильно? Одна команда. А с тобой-то мы уже почти родственники, а, Михалыч? Ты сколько лет уже у меня?.. Вот тот-то и оно!
«Ага, родственники, — угрюмо подумал Михалыч. — Разных кровей только. И счет в банке маленько разный…»
В приемной его поджидал Завадский.
— Проходи, Кириллыч, — бросил Соболевский, открывая дверь кабинета.
Начальник охраны последовал за ним, вытянувшись в струнку.
— Ну что у тебя?
— Я, Аркадий Яковлевич, по поводу вашего поручения… деликатного свойства, — начал Завадский.
— Ну и?.. — Соболевский явно напрягся.
Напряжешься здесь, когда баба изменяет. И с кем?
С его же протеже. Лично он, Кириллыч, убил бы ее, гадюку. Вернее, убил бы обоих. Но, как известно, сильные мира сего имеют свои слабости. И карающая длань настигает, как правило, не виновников событий, а гонцов, принесших дурные вести… Посему Иван Кириллович начал осторожно, вкрадчиво, дабы не вызвать огонь на себя.
— В номере Калашникова был поставлен «жучок» — так, на всякий случай…
— И что?
— Вот фонограмма, так сказать. — Завадский протянул диктофон.
— Ты ее слушал? — глухим голосом спросил олифах.
— Я… Только по мере служебной необходимости…
— То есть слушал… Проследил, чтобы копий не было?
— Что за вопрос, Аркадий Яковлевич?
— Проследил, я тебя спрашиваю? — зарычал Соболевский.
— Так точно! Утечки быть не может! — вытянулся в струнку бывший полковник ФСБ.
— А теперь оставь мен». И упаси тебя Бог где-нибудь хоть словом обмолвиться…
— Господь с вами, Аркадий Яковлевич. — Бывший член партии истово перекрестился, отступая к выходу.
— Скажи там, чтобы меня не беспокоили. — Соболевский отвернулся, явно ожидая, когда подчиненный покинет кабинет.
Завадский вывалился наконец в приемную, где галдели многочисленные посетители.
— Аркадий Яковлевич очень занят. Он приносит всем извинения и просит подождать. С курьерской почтой прибыли срочные бумаги, в том числе правительственные.
Не отвечая на удивленный взгляд референта, Завадский исчез в курилке.
Соболевский сидел за столом, закрыв ладонями лицо. Слышалось легкое шуршание пленки, щелчок. Все, запись окончена.