Тех же, кто, не стесняясь в выражениях, продолжал клясть своих насильников, оставляли в камерах — до окончательного вынесения решений по поводу их преступлений.
Женщин отпустили всех без исключения, предупредив об ответственности за разглашение «тайны следственных экспериментов» — насильники в погонах называли свои действия именно так. И женщины, прошедшие обработку на столах кабинетов, готовы были поклясться, что они забудут о своих несчастьях, лишь бы только им поскорее оказаться за пределами этого страшного заведения и не видеть больше никогда в жизни округлившихся от звериной похоти глаз в прорезях шерстяных масок.
«Будут молчать, — уверяли себя милиционеры, — ибо ни одна из этих женщин не захочет себе дурной, позорной славы пережившей групповое изнасилование. Так ничего ж и не случилось невероятного — ну досталось маленько, но ведь жива-здорова, ступай себе, да помни, что городок у нас небольшой, а слухи всегда бегут впереди только еще намерений, не говоря уж о делах. А потом, пусть она покажет пальцем на конкретного своего мучителя! Пусть попробует доказать, что насиловал ее именно он, а не какой-то посторонний хулиган, да еще в темной подворотне и на заплеванном асфальте! Кто, какой суд им поверит?»
— Ну, что тут у тебя делается, Федот Егорыч, — с насмешливой улыбкой спросил Затырин и посмотрел на давно известную ему общую тетрадь с затрепанными краями. — Все возишься со своими проскрипционными списками?
Что такое «проскрипция», Сенькин не знал, но по тону и кивку головы подполковника без труда догадался.
— Есть маленько, — скрипучим голосом произнес он.
— Ну а раз так, давай выкладывай! Слышал, поди, что у нас на том берегу делается?
— Так вы ж не звоните, не сообщаете, а ехать самому узнавать времени нет, за порядком следить приходится.
— Были нарушения?
— А когда ж их не бывает? Вон «Стройматериалы» выгорели. Думал, весь квартал займется — обошлось.
— Ну а с этими — с хулиганьем, с проститутками, с наркоманией — как?
— Всего хватает, Павел Петрович. Так вы сюда не по ихнюю ли душу? Я вон смотрю — целый отряд!
— Понадобится, еще призовем, у меня там ОМОН прохлаждается — в запасе.
— Смотри-ка, серьезно, значит, обернулось?
— А ты думал! Давай-ка по-быстрому составь мне список самых злостных гадов, чтоб нам времени тут зря не терять. С адресами — все как положено, и с фактами. Будем пресекать на корню!
— Это мы враз, — словно обрадовался майор, и сухое, узкое лицо его сразу оживилось.
Он распорядился, чтобы подполковнику принесли чаю, но, подумав, словно невзначай, предложил что-нибудь и покрепче. Затырин не отказался. И сотрудница опорного пункта, молодая девка в форменной юбке, готовой, казалось, в любую минуту треснуть по швам на ладной, упитанной фигуре, по одному взгляду своего начальника все поняла и, немедленно отодвинув чай в сторону, расставила на разостланной салфетке бутылку водки, чистый стакан и тарелочку, на которой лежали бутерброды с колбасой и сыром. Потом она кокетливо улыбнулась красивому подполковнику и ловким движением свернула пробку на бутылке, приготовившись налить в стакан.