Но не успела она как следует порадоваться, как ее настигло огорчение. Она случайно услышала разговор своих камеристок, Жанны Лашеню и Матильды Леруа. Девушки взволнованно шептались, и Изабелла невольно стала прислушиваться.
Сперва она узнала голос Жанны.
— Ах, не может быть! Не может быть! Но точно ли ты знаешь, Матильда?
— Да, говорю тебе. Совершенно точно.
— Ах, Матильда, ее высочество огорчится.
Изабелла вздрогнула.
— Жанна! — камеристка, тоненькая миловидная девушка с шелковистыми каштановыми волосами, немедленно явилась на ее зов и присела в реверансе. Изабелла нервно кусала губы.
— Мне неловко, но я услышала твою беседу с Матильдой. По крайней мере, последние слова. Чему я должна огорчиться?
— Ваше высочество, я сожалею, но Матильда утверждает, что графа де Рони-Шерье нынче ночью арестовали.
Изабелла почему-то ждала этого и не испытала удивления. Она с гордостью осознавала, что молодой человек не последовал ее советам спрятаться от правосудия и остался в городе, лишь бы не расставаться с ней.
«Сначала я рассчитаюсь с д’Эвелоном», — решила она.
— Барон…
— Ваше высочество… — он низко склонился перед принцессой, ломая голову, почему она сменила гнев на милость. Решив, что она еще не знает, что Антуан заключен под стражу, Эвелон старательно изобразил почтительное восхищение.
— Если вы не торопитесь, почему бы вам не прогуляться с нами, барон?
— Сочту за честь, ваше высочество.
Он обеспокоено покосился на принцессу. Успех у женщин никогда не сопутствовал ему. При небольшом росте природа щедро одарила его рыхлым, дряблым телом, безобразно обтянутым муаровым камзолом, не скрывавшим не по годам круглый выпяченный живот. Он не обольщался — принцесса имела склонность к Рони-Шерье, и он был не тот человек, который мог отвлечь ее внимание на себя.
— Я скажу вам кое-что, барон. Исключительно чтобы вас спасти.
— Ваше высочество?
— Д’Антони во всем сознался. Как вы, должно быть, знаете, он был арестован за лжесвидетельство перед королем. Он заговорил в надежде хоть отчасти обелить себя.
Эвелон побледнел. Против обвинения он не протестовал.
— Однако…
— Думаю, в эту минуту король подписывает приказ о вашем аресте.
— Моем аресте?
— Конечно. Чем вы лучше Антони? Лгать королю — государственное преступление.
Она наслаждалась страхом, сковавшим его. Действительно, за что бы еще арестовали Антони, если не за лжесвидетельство?
— Я предупредила вас, а вы вольны распорядиться этими сведениями как вам будет угодно. Но на вашем месте любой бы спешно избавился от имущества — оно все равно будет конфисковано в пользу короля — и бежал за пределы страны.