— Его манеры в наши времена могут иметь весьма прозаическое объяснение. Должно быть, его мать или бабка была горничной в хорошем доме, вот и все.
— Возможно. Да не принимайте, матушка, все это близко к сердцу. Его дерзость не доведет его до добра. А я его немного проучу. Вот поглядите, во что он превратил мое письмо.
Королева-мать внимательно прочитала.
— Это его исправления?
— Да.
— Гм… Дочь моя, к нему стоит прислушаться. С психологической точки зрения он прав. Чтобы проявить любезность и все же настоять на своем, пожалуй, лучше…
Она вдруг умолкла. Изабелла ждала.
— Умный плебей — это все равно плебей, — наконец выдавила из себя королева-мать. — Дело не в том, когда и кто сделал его маркизом. Дело в воспитании. Видите ли, дочь моя, дворянина, если он не последний негодяй, всю жизнь держит в узде его воспитание, он с молоком матери впитывает, что король для него больше, чем отец. И в почтении к трону он живет и умирает. Плебей всегда раб своей карьеры и своего кошелька. Он служит тому, кто больше платит. Он никогда не положит жизнь ради своего короля. Он никогда не будет видеть в вас нечто большее, чем молодую женщину с неограниченной властью. Он не знает, что такое истинная верность, истинная преданность сюзерену.
— А что собственно такое — истинная преданность?
— А вы заглядывали в глаза Рони-Шерье?
— Мне казалось, что вы его недолюбливаете…
— Да, но он неопасен. Хотя лучше б вам не показывать в открытую, что он много для вас значит.
— Да, матушка.
— И вы будете осторожны с этим, как его, Орсини де Ланьери?
— Вы шутите, матушка. Я с него глаз не спущу.
— Рада, что вы правильно поняли меня, дочь моя.
Орсини мрачно следил за яркими огнями фонарей, зажженных в честь бала. Внизу суетились слуги, подъезжали кареты, щедро надушенные дамы в необъятных кринолинах под руку с мужьями неторопливо поднимались по ступеням, и перед ними распахивали двери, кланяясь до самой земли. Его никто не звал на праздник. Зато работы у него был непочатый край. Он вглядывался в полумрак вечера. Стоило ли все это пережитых унижений? Стать интендантом финансов королевства — и зачем? Чтобы из тесной каморки с низкими потолками, которую он занимал еще будучи помощником писаря, наблюдать как развлекаются другие? Причем не имея маковой росинки во рту с самого утра? Смешно. Изабелла как-то запамятовала привести его жалование в соответствие с его нынешней должностью, да и то, то ли нарочно, то ли по рассеянности, но часто не выплачивала ему. И интендант финансов, зажмурившись, чувствовал, что неспособен думать ни о чем, кроме нарастающего чувства голода. Он не мог сосредоточиться. Цифры прыгали перед глазами. Перед ним лежали бумаги, где речь шла о миллионах, а у него в кармане не было даже мелкой монеты. Он не выдержал и, отшвырнув перо, зашторил окно, чтобы не видеть ярких отблесков празднования. Интендант финансов свернулся калачиком на жесткой узкой кровати, закрыл глаза и всхлипнул от голода, разочарования и грызущей тоски.