Я подождал, когда Джоцко разберется со всеми ними, чтобы разобраться с ним. Его терапевтическая улыбка исчезла, как только я положил на прилавок «рецепт» на очень, очень дорогие лекарства. Профессиональная этика требовала от него опустошить все свои тайные запасы, потому что он знал, для кого эти лекарства. Он позеленел, должно быть, от большого количества купюр, с помощью которых ему приходилось регулировать обязательства по страхованию жизни. «Сегодня никто ни в чем не уверен», доверительно посетовал он. «Это не то, что раньше, когда я работал в государственной аптеке. Знаешь, больше всего мне не хватает бесплатных социалистических обедов. Жратвы за профсоюзный счет». Должно быть, он перепил соды. Аптекарям тоже случается оторваться по полной программе.
Я продолжал обнюхивать летние сумерки. Без бензина нет адреналина. Колеса скребли асфальт, трение усиливалось. Я заглядывал в затененные проходы торговых центров: профессиональные обманщики стараются что-то втюхать профессиональным любителям. Даунтаун примирительно опускался в даун. Картина как на открытке из провинции. Главная артерия Нишвила определенно передозирована убогим грувом. Этот город просто какое-то стихийное бедствие. Все меньше и меньше клубов с флипперами и джукбоксами. Все меньше кондитерских, где подают бозу и кадаиф[38]. Все меньше книжных магазинов, в которых продаются книги. Все меньше хороших комиксов и порнографических журналов на барахолке. Все меньше кинотеатров, которые не стоят пустыми и в которых экран не похож на обвисшую тряпку или ширму из сельской амбулатории. Не осталось в Нишвиле патины, разве что кроме контрабандной — для быстрой продажи и быстрого потребления.
Эх, еб твою мать, иногда мне так не хватает моего города.
Все больше неона в неправильных местах, и все больше неправильных мест, и все больше людей, которые просто умирают от желания забавляться и потом рассказывать кому-нибудь, как им было забавно. «Да, развлекаемся на полную катушку», сказала Кинки, когда купила новое устройство, которое недостаточно было просто воткнуть в сеть, чтобы оно заработало. Нужно было соединять отдельные элементы, разбираясь в нарисованной инструкции, чтобы, в конце концов, появилось изображение и полноценный звук, гораздо более ясные и чистые, чем были раньше. Но это было раньше. Гораздо раньше, чем я припарковался перед тренажерным залом «Арнольд».
Смеркалось, причем во всех смыслах. Самые заядлые посетители выходили накачанные и опустошенные. Я выкурил четыре сигареты и сменил две радиостанции, пока ждал Никшу. К этому моменту я уже сумел стабилизировать дыхание. Часы работы закончились, начался отсчет других часов. Я наблюдал за тем, как он громко и развязно, размахивая руками, прощается со своей