Сославшись на разламывающуюся от боли голову, Самойлов отправился домой.
Он вышел из гаража и не спеша потопал по дороге, пытаясь прикурить. В голове крутились шальные мысли: сначала он подумал про полковника, потом про его молодую жену. Затем мысли резко перескочили на Антона Амбарцумяна.
Внезапно Самойлов остановился и, почесав затылок, повернул в противоположную от своего дома сторону. Его путь лежал в коттеджный поселок.
В поселке, остановившись у одного из домов, Геннадий посмотрел на часы.
Постояв несколько минут у калитки, он вошел внутрь и, пошатываясь, направился к двери.
Позвонил. Ему открыли. Зайдя в прихожую, Самойлов взглянул мутными глазами в глазачеловеку, открывшему дверь, и, выдержав паузу, заплетающимся языком проговорил:
– Я знаю все! Абсолютно все… Ясно?
Таня сидела в саду в кресле-качалке, с жадностью поглощая строчки любовного романа. Зачитавшись, она не сразу заметила семенящую по дорожке Катку. Ну а когда заметила, волей-неволей вспомнила о правилах хорошего тона, отложила книгу в сторону и натянуто улыбнулась.
– Анфисы сейчас нет, – сухо проговорила любительница сентиментальной прозы, не предложив соседке присесть.
– Да? – Катарина изобразила на лице удивление. – Жаль. Тань, не возражаешь, если я присяду?
– Ради бога.
Усевшись на ротанговый стул, Катка никак не могла начать разговор, да и Татьяна, ерзая в кресле, судорожно пыталась найти тему для беседы.
В этот момент на крыльце появился Мишка. Надевая на ходу бейсболку, он подошел к качалке, поздоровался с Катариной и обратился к тетке:
– Тетя Тань, я пойду к Кириллу.
– Иди, – апатично ответила та, – только к обеду не опаздывай.
– Постараюсь. – Мишка убежал.
– Он, наверное, переживает, – осторожно начала Копейкина, глядя вслед Михаилу.
– Ты о чем?
– Об исчезновении Алевтины.
– Я тебя умоляю, с какой стати он должен переживать из-за идиотской выходки малолетней нахалки? Она ему абсолютно посторонний человек.
– Алевтина – его сводная сестра.
– Она ему никто! – отчеканила золовка Виктора. – Ни Алевтина, ни Анфиса, ни ее чокнутая мать. Эти люди нам посторонние!
– Вы уже четыре года живете под одной крышей.
– Не вижу связи.
– Тань, неужели тебя совсем не волнует исчезновение Али?
– Представь себе, нисколько! Понимаю, это звучит грубо, наверное, даже жестоко, но повторяю, я ни капли не сочувствую Анфиске. Она это заслужила, воспитала беспардонную девицу, теперь пусть собирает урожай.
– Ты так сильно ее ненавидишь?
– Это не ненависть, это больше чем ненависть, я органически не переношу семейство Анфисы: они разрушили нашу жизнь.