Увидев Тараса, мама бросилась к нему, распахнув заплаканные глаза и раскинув для объятия руки. Но в шаге от сына замерла, помедлила секунду и, словно именно для замаха, а не для каких-то телячьих нежностей разводила в стороны руки, влепила ему пощечину сначала правой, а затем и левой ладонью.
– Ты… – задохнулась она, багровея на глазах и так же на глазах распрямляясь и сбрасывая лишние годы, – ты где был?! Да как ты можешь так издеваться над матерью?!
– Я не… – попытался ответить Тарас, но его голос больше походил на шорох растущего бамбука под шквалом тропического ливня. Разумеется, он тут же утонул в ревущем потоке. За сокрушительным ураганом возмущений и упреков последовал град перечислений, куда мама обращалась с вопросами о судьбе бессердечного, жестокого, неблагодарного сына: и милиция, и больница, и морг, и бывшие одноклассники-однокурсники Тараса, и коллеги по работе, и знакомые, и друзья…
– В один только морг я звонила уже восемь раз! – воскликнула мама. – Я надоела им так, что они занесли меня в черный список и заранее отказались от предоставления мне в будущем каких-либо услуг…
– Какие услуги тебе нужны в морге? – рассеянно спросил Тарас, совершенно случайно вклинившись в мамину тираду, когда бедная женщина, запыхавшись, набирала в грудь воздух. Сам же Тарас почувствовал в маминых словах некую нестыковку, но переутомившийся мозг никак не мог осознать, что же именно ему показалось нелогичным в предъявленном только что списке.
– Да как ты можешь такое говорить? – всхлипнула вдруг мама, и плечи ее вновь опустились. – Я совсем не узнаю тебя, Расик… Кто так повлиял на тебя? Неужели этот бабник Валерка?
– Да почему же он бабник-то? – ошарашенно заморгал Тарас. И тут в мозгу щелкнуло. Задача на логику, точнее, на ее отсутствие, решилась.
– Потому, что он… – начала отвечать мама, но теперь уже Тарас перебил ее:
– Кстати, о Валерке. Раз уж ты звонила всем друзьям и коллегам, то и ему наверняка. Почему же ты спрашиваешь, где я был? Разве он тебе не рассказал?
– А что он должен был мне рассказать? – насторожилась мама. – И как он мне мог что-то рассказать, если его самого дома не оказалось? – Тут она неожиданно замолчала, устремив наливающийся ужасом взгляд на лицо Тараса. Только что гремящий, голос ее превратился вдруг в хриплый шепот: – Что с твоим лицом, Расик?.. Где твои очки?.. Ты подрался с этим извергом? О-о! На кого ты похож… Твоя рубашка в крови!.. Ты весь мятый и грязный… – Мамин голос столь же быстро, как сник, вновь расправил крылья и зашелся в праведном гневе: – Ты напился и валялся в канаве?! Ты – учитель! Призванный быть примером для неокрепших юных душ!.. Боже, боже! Конечно же, это все он, твой так называемый друг… Он напоил тебя, избил, вывалял в грязи… Я сейчас же звоню в милицию! И не надейся, что это сойдет ему с рук.