У Эванджелины сжалось сердце, когда она увидела, как печаль исказила его лицо, промелькнула в его янтарных глазах.
— Если не возражаешь, я попробую немного поспать, — сказал Йен, забрав у нее свою руку.
— Да, конечно. Хочешь, чтобы я унесла Аву?
— Нет, но, быть может, ты сумеешь наложить этот свой запрет так, чтобы она не могла появляться и исчезать, просто когда ей заблагорассудится.
— Я это сделаю… и, — Эванджелина создала колокольчик и положила его так, чтобы Йен мог легко достать, — если я тебе понадоблюсь, просто позвони, и я приду.
Она решила, что останется и будет ухаживать за Йеном, по крайней мере, пока не убедится, что он вне опасности.
— Я понимаю, почему ты поступила так, как поступила, — глядя ей в глаза, сказал он. — Тебе не нужно меняться.
— Спасибо. Думаю, ты единственный, кто должен стать другим. Если ты не против, я хотела бы остаться и немного помочь тебе.
— Решай сама. И можешь сказать моей семье, что я не считаю тебя виноватой и обижусь, если они не изменят своего мнения.
Эванджелина только кивнула. Тихо закрыв за собой дверь, она прислонилась к ней и вытерла собравшуюся на ресницах влагу.
— Эванджелина!
Меньше всего на свете ей хотелось еще одной стычки с Лахланом.
— Не беспокойся, Эви. — Его рука тяжело легла ей на плечо. — Я поговорю с Йеном, заставлю его понять, что ты не желала ему плохого.
— Спасибо тебе, но в этом нет необходимости. Твой кузен в отличие от вас всех не считает меня виноватой в своих ранениях.
— Что касается этого, Эванджелина, то я…
Из комнаты Йена раздался громкий звон колокольчика, и Эванджелина, сказав:
— Извини, я должна зайти к твоему кузену, — в тревоге прошла мимо Лахлана.
Ава с проказливой улыбкой на ангельском личике лежала поперек Йена и что есть силы размахивала крепко зажатым в руках колокольчиком. Бросившись к кровати, Эванджелина подхватила Аву на руки.
— Прости. Она сделала тебе больно?
Прижав ребенка к бедру и удерживая колокольчик, она расправила постель.
— Нет. Уверен, у меня в ушах очень скоро перестанет звенеть.
Крепче прижимая к себе извивающуюся девочку, Эванджелина остолбенела, когда оказалась, что ей некого держать — Ава исчезла.
— Позволь предположить: Сирена наложила запрет, — сухо сказал Лахлан позади нее.
У Эванджелины забилось сердце, когда она увидела, что Ава сидит на руках у дяди и с обожанием смотрит на него.
— Я наложу запрет в замке, — пробормотала Эванджелина, кладя колокольчик обратно на стол.
— О, Эванджелина, ты что-то забыла.
Лахлан протянул к ней Аву.
— По-моему, ей вполне хорошо с тобой. Йен, тебе что-нибудь еще нужно?