Слева от них под покрытыми тонким льдом ветвями дуба три мужчины взялись за деревянные духовые инструменты, а две женщины сели за арфы. Знакомая мелодия, которую они заиграли, поплыла над толпой, и все внимание обратилось к Магнусу, который вел по дорожке сестру. Даже бриллиантовая диадема на серебристо-светлых волосах Джоранн не могла затмить ослепительную красоту девушки, а только освещала ее нежное лицо.
С выразительным взглядом Магнус вложил руку Джоранн в руку Гейбриела, и Гейбриел в ответ коротко кивнул.
Среди собравшихся пронеслось недовольное бормотание, Лахлан повернул голову, и у него открылся рот.
Эванджелина стояла одна в платье из бархата под цвет ее глаз. Платье подчеркивало привлекательные женские формы и приоткрывало снежно-белые холмики, покачивавшиеся в низко вырезанном декольте. В сравнении с Эванджелиной волшебная принцесса померкла. Эванджелина была женщиной, соблазнительной и зрелой. Эта знойная, дерзкая красавица вызвала у Лахлана такую горячую и мощную реакцию, что — он был совершенно уверен — снег у него под ногами растает.
Бросая осуждающие взгляды на мужчин, которые отпускали оскорбительные замечания в адрес Эванджелины, из толпы вышла Фэллин, взяла подругу под руку и повела к Лахлану.
Он вздрогнул, когда у него в руке появилась белая меховая накидка, которую ему захотелось увидеть на Эванджелине, накинул мех на изящные плечи невесты и решительно стянул вместе полы.
— Тебе холодно, — пожал он плечами, когда она с удивлением глянула на него.
— Нет, мне не холодно, но как…
— Нет, холодно. Ш-ш-ш.
Он подбородком указал на Бродерика, который уже приступил к церемонии.
Вряд ли Лахлан слышал насмешливое фырканье, но когда кто-то рядом громко прочистил горло, этому звуку удалось проникнуть в его околдованный мозг, и Лахлан выругался про себя, поняв, что стал центром пристального внимания всех, кто стоял вокруг него — включая Эванджелину.
— Ты наложила на меня заклятие? — возмущенно проворчал он.
— О чем ты?
Она нахмурила брови.
— Не важно, — буркнул Лахлан.
Несмотря на ответ Эванджелины, он был уверен, что в событиях этой ночи есть какое-то волшебство. Если Эванджелина не наложила на него заклинание, тогда единственным объяснением, которое он мог придумать, было то, что ее кровь усиливала его влечение к ней.
— Сейчас мы станем свидетелями союза короля Лахлана и Эванджелины, — объявил Бродерик собравшейся публике.
Услышав недовольные замечания среди своих людей, Лахлан обвел толпу взглядом, заставившим всех замолчать, а затем снова посмотрел на Эванджелину. Она стояла, высоко подняв голову и выпрямив спину, но ее вызывающая поза не могла обмануть Лахлана, он видел глубже. Намерение держаться на расстоянии от Эванджелины отступило перед желанием успокоить ее — и Лахлан взял ее изящную руку в свою.