Очень хорошо. Очистишься от моральной скверны, — назидательно ответила я.- Я как раз приготовила бобы, можешь
считать это наградой.
— За преступление?
Любой труд должен быть вознагражден. А преступление, по-твоему, не труд разве?
— О господи! Ты хоть знаешь, сколько мне пришлось лгать, выдумывать, подлизываться и сюсюкать?
— Важно, что у тебя получилось. Организация, где ты работаешь, вполне достойна всех этих милых приемчиков. Ты посмотрела кассету?
— Что ты! Мне было не успеть. Поставила на секундочку, чтобы проверить, она ли это. У тебя посмотрю. Да и ты, наверное, не откажешься!
Я кивнула, бухнула на стол салатницу с бобами и достала из шкафчика тарелки. Где у меня пиво, Мартуся сама знала.
— Матерь Божья! — воскликнула она, стоило ей заглянуть в холодильник.
— Больше не поместилось, сама видишь, — извинилась я. — Ты заработала на целую бочку пива, но она сюда не влезает.
Решительно заявив, что никогда в жизни не получала столь щедрого гонорара, Мартуся принялась распаковывать свою сумку. Я не отрывала глаз от ее рук.
Вот они, две рабочие кассеты, на которых записано полное интервью с преступником. Тупнем то есть. Из неофициальных источников было известно, что материал отснят, что Тупень зарапортовался и сам себя страшно скомпрометировал, да еще и сделал достоянием гласности кое-какие скандальные истории, и поэтому начальство велело запрятать все это в потаеннейшем уголке архива. По официальной же версии, материал давным-давно уничтожен. Наглая ложь, что тут еще скажешь!
Мне даже не пришлось особо уговаривать Мартусю, чтобы она отыскала и похитила запись. Она, конечно, побаивалась, но сделала все в лучшем виде. К тому же я не намеревалась прикарманить ее добычу навсегда. Посмотрю, покажу Гурскому, возможно, сделаю копию, а потом отдам ей обратно. Пусть вернет бесценный материал на место. Никто ничего и не заметит.
Гурский посеял во мне сомнения. То есть Тупень-то примчался к пану Теодору за нашими расчетами, в этом сомневаться не приходилось. А эти двое зачем ко мне вломились, тоже за расчетами? Ведь покойный мог и впрямь собирать компромат на сообщников. По этой самой причине кому-то ничего не стоило его грохнуть, а потом заподозрить, что это я стибрила секретные материалы, наткнувшись на труп. Было что-нибудь при покойном, когда он явился к пану Теодору, или не было, никто не знает. Предположить можно что угодно.
Я лично считала, что Тупень ничего с собой не носил и что все эти подозрения - полный идиотизм. Но с другой стороны, мне нечего было опасаться публичной компрометации и конфискации имущества, я не собиралась метаться в панике, представляя себе разные ужасы, у меня не было повода для нервотрепки. А вот у воров, мошенников и авантюристов повод был. В истерике они могли натворить любых глупостей.