Такое с ним нередко бывало в детстве. Особенно памятен один случай — он, пятилетний, жил тогда в Виргинии. Длилось это с час, а может быть, лишь несколько минут: он был словно во сне, который кажется бесконечным, потому что время перестает существовать. Во всяком случае, для Дейва это было самым живым из воспоминаний детства, вобравшим в себя и подытожившим все его ранние годы.
Он тогда тоже лежал, но не лицом вниз, как сейчас, а на спине, под открытым небом, заложив руки за голову, подставив лицо солнцу и зажмурив глаза; под веками плясали красные и золотые искры.
У него как раз начинали выпадать молочные зубы, и он все время машинально трогал шатавшийся зуб кончиком языка. Больно не было. Наоборот, он испытывал наслаждение, которое струилось и волнами разливалось по телу, даже подумал: не грех ли это, не будет ли он потом этого стыдиться? Ни разу с тех пор не пришлось ему ощутить такого слияния своей жизни с жизнью вселенной; сердце его билось в одном ритме с землей, с обступившей его травою, шелестящими над головой листьями. Сердце его стало сердцем мира, и ничто не ускользало теперь от его внимания — ни скачущие кузнечики, ни прохлада земли, проникающая сквозь одежду, ни обжигающие лицо солнечные лучи; звуки, сливавшиеся обычно в невнятный шум, слышались каждый сам по себе с непостижимой ясностью: кудахтанье кур на птичьем дворе, гудение трактора на холме, голоса па веранде и — звучнее всех — отцовский. Потягивая маленькими глотками виски, отец отдавал распоряжения негру-управляющему.
Отца ему не было видно, и все-таки Дейв уверен, что навсегда запомнил его именно таким, как в тот день: в лиловом сумраке веранды отец пьет виски и после каждого глотка утирает указательным пальцем золотисто-рыжие усы.
До Дейва долетали лишь обрывки слов, но он не старался уловить их смысл, да слова и не были важны — лишь бы под аккомпанемент земных шумов и шорохов, звучал спокойный и уверенный отцовский голос.
Иногда негр поддакивал:
— Да, сэр.
Такого голоса Дейв тоже никогда больше не слышал: тяжелый, бархатный, как мякоть спелого плода, он шел прямо из глубины груди.
— Да, сэр.
Негр по-южному растягивал слово «сэр», и «р» на конце таяло, превращаясь в какое-то заклинание. Отец родился в этом доме. Земля там была темно-красная, деревья — самые зеленые на свете, летнее солнце цветом и густотой напоминало мед.
Не в тот ли день Дейв поклялся стать похожим на отца? Мать возила мальчика на грузовичке в соседний город в школу, и когда кто-нибудь говорил, что он похож на маму, он несколько дней чувствовал себя несчастным и рассматривал свое лицо в зеркале.