Часовщик из Эвертона (Сименон) - страница 6

— Джон Данкен купил новую машину.

Или:

— Говорят, миссис Пинч продала ферму Мидоу за пятьдесят тысяч.

Такие фразы не требовали ни ответа, ни пояснений, ни вопросов.

В этот вечер играли до половины двенадцатого, что было у них пределом. Мьюзек проиграл первую партию, выиграл три остальных; если учесть прошлую субботу, получался ничейный счет.

— Я же говорил, что свое возьму! Я проигрываю только когда не соберусь, не сосредоточусь. Ну, разгонную?

— Нет, спасибо.

Столяр непременно наливал себе, но и после этой последней не хмелел. Однако к концу партии дыхание у него становилось шумным, он сопел носом, точь-в-точь как трубкой. По ночам Мьюзек, наверно, храпит, но это никому не мешает: он живет один.

Интересно, вымоет ли он стаканы перед сном?

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

— По-прежнему довольны сыном?

— Доволен.

Гэллоуэю всегда становится не по себе, когда Мьюзек расспрашивает его о Бене. Гэллоуэй убежден, что друг его человек не злой и уж отнюдь не жестокий; никаких причин завидовать Гэллоуэю у него нет. Может быть, Дейв и ошибается. Но ему кажется, будто Мьюзека раздражает, что Бен спокойный парень и отец никогда на него не жалуется.

А может, Мьюзек намучился в свое время с дочерью? Или жалеет, что у него самого нет сына?

Стоило разговору зайти о Бене, у старика менялись взгляд и голос, мысленно он словно говорил:

— Ну-ну, посмотрим, что будет дальше.

А может быть, он считает, что Гэллоуэй обольщается насчет сына.

— В бейсбол он больше не играет?

— В этом году уже нет.

Год назад Бен был одним из лучших бейсболистов в школьной команде. Нынче он решил бросить бейсбол. Ничего не объяснил, а отец не настаивал на объяснениях. Дети всегда так: сходят с ума по какому-нибудь виду спорта, а через год и вспоминать о нем не хотят Несколько месяцев водятся с компанией сверстников, а потом в один прекрасный день ни с того ни с сего расстаются с ней и прибиваются к другой.

Гэллоуэю это, конечно, не по душе. Когда сын бросил бейсбол, он огорчился: для него не было большего удовольствия, чем смотреть игру школьной команды, пусть даже встречу устраивали за тридцать-сорок миль от дома.

— Чего там! Парень хороший, — заключил Мьюзек.

Но почему это прозвучало как завершение спора, как итог долгого обсуждения? Что стояло за его словами? Наверно, он, Дейв Гэллоуэй, становится мнительным, когда речь заходит о сыне. В самом деле, что может быть обычнее вопроса:

— Как дела у вашего сына?

Или реплики:

— Что-то я давно не вижу Бена.

А он вечно ищет в этих обрывках фраз какой-то скрытый смысл.

— Жаловаться не приходится, — отвечает он чаще всего.