— … Я дал команду своим сотрудникам, но, пока мы искали, они, вероятно, уже что-то нашли в другом месте, потому что на наше предложение последовал вежливый отказ.
— У вас остались какие-то координаты этой «Дины»? Адрес офиса, телефоны?
— Так ведь и не было же ничего! — заверил Катульский. — Они сами звонили, и то только один раз.
— Ладно. — Голованов встал. — Всего хорошего.
— Подождите! — закричал Катульский. — Но какое отношение «Дина» имеет к нашим проблемам?
«Никакого», — чуть было не ответил Голованов, но удержался, лишь скромно улыбнулся и сказал:
— Советую вам проявить добрую волю и максимально быстро пойти на контакт с правосудием, пока вас не заставили это сделать силой… Насчет внедрившегося работника налоговой полиции. Вы уверены, господин Катульский, что среди ваших сотрудников больше нет засланных казачков?
— Подождите, — сказал Катульский осипшим голосом. — Вы так и не сказали, как вас зовут…
— В разных ситуациях по-разному, — сказал Голованов и, внутренне хохоча, покинул «Ноев ковчег».
Едва он сел в машину, позвонил Демидыч. Сказал, что водит бывшую жену Астахова по городу. Та шляется по магазинам, трещит по мобильному с подругами. Ни с какими мужчинами в контакт не вступает. И так уже два часа.
— А пацан? Как там его, Артем, кажется?
— На тренировке. Он ходит в футбольную школу ЦСКА. Мамаша отвезла его туда на машине, а сама отправилась в центр. Сейчас мы, представь, в «Дикой орхидее», на Кузнецком мосту.
Голованов представил увальня Демидыча в элитном магазине дамского белья и засмеялся.
— Говоришь, отвозила сына на тренировку? Какая, кстати, у дамочки машина?
— «Пятерка» «БМВ» в приличном состоянии. И одета, кстати, весьма и весьма. Короче, мужик где-то у нее есть, и вполне состоятельный, потому что сама она — врач-рентгенолог. Не замужем и фамилию не сменила.
— Это-то ты как узнал? — удивился Голованов.
— Это не я, это Макс по своим компьютерным лазейкам, отзвонил мне совсем недавно.
— Хорошо, продолжай работать, вечером Филипп тебя сменит.
— Як вечеру настолько не устану.
— Вечером Филипп тебя сменит, — с расстановкой повторил Голованов. — Если ты считаешь, что мужик где-то рядом, то нам остается только молиться, чтобы это был Астахов.
Голованов пожелал коллеге терпения и удачи (главное, что требуется сыщику, осуществляющему непрерывную слежку), а сам поехал в мэрию. Там у него в департаменте земельного имущества работал старинный знакомый, которому когда-то Голованов оказал серьезную услугу.
Сын этого человека дезертировал из армии, ранив в карауле двух своих сослуживцев — старшего сержанта и лейтенанта. Все это происходило еще в советские времена, когда подобные истории отнюдь не были достоянием общественности, когда не существовало Комитета солдатских матерей и когда солдату срочной службы, сбежавшему из своей части, да еще совершившему при этом нешуточное преступление, рассчитывать на милосердие было нечего. История эта случилась в подмосковной воинской части, и вышло так, что прибывший недавно в отпуск из Афганистана майор Всеволод Голованов, отправляясь рано утром на рыбалку на Истринское водохранилище, остановился, увидев на загородном шоссе голосующего парня. Это и был пресловутый дезертир. Голованов быстро заметил под рубашкой знакомые очертания пистолета ТТ, но не стал разоружать парня. Он взял его с собой на рыбалку, и они провели вместе двое суток, много говорили, парень рассказал Голованову все, что с ним случилось. Сева слышал и видел на своем армейском веку много подобных историй и прекрасно понимал, что мальчишка стал жертвой обстоятельств, имя которым, с одной стороны, дедовщина, с другой — уставщина, и если сейчас его посадить (а так, скорей всего, и случится), то лучше от этого никому не будет. И тогда у него в голове созрел совершенно авантюрный план: отправить парня добровольцем в Афган. В конце концов, везде ведь люди, и война войной, но жить можно и там. Парню было уже всё равно, единственно, чего он не хотел, — это оказаться за решеткой.