«Шансы у этих азиатских свиней нулевые. Их цель — наша «Ретсель» и новая секретная радиоаппаратура. Несомненно, эти молодчики из военной разведки. Или, может, даже из НКВД. Слишком деликатное дело им поручили, кого попало на такое не пошлют. Предлагать им сдаться бессмысленно — фанатики режима. Так что же, покориться судьбе? И оказаться в Сибири? Опять холод и снег? Подождём. Посмотрим, как будут развиваться события дальше. Судя по всему, этот офицер у них командир, стратег операции. Это нетрудно определить по выправке, лицу, по глазам. Он чем-то похож на нашего гнилого интеллигента Гревера, несмотря на щетину и почерневшее лицо. Да я и сам, наверное, хорош, по правде говоря... Их семеро. И если учесть, что командир обычно возглавляет основные силы, то это все. Или почти все. Есть ещё те, которые обстреляли нас у охотничьей хижины. Очевидно, что это сделали те трое, что сбежали с метеостанции. Наш доблестный командир даже не смог обеспечить содержание пленных под стражей! Наверное, часовые спали. Там, где отсутствует убеждённость, появляется расхлябанность. А от неё — лишь шаг до преступления. Но это так, к слову... Если я вернусь, то поставлю всех на место. Всех!
А пока что благодарю судьбу за то, что дала мне возможность избавиться от вероломного фельдфебеля. И надо признать, что я воспользовался ею довольно ловко. Они надолго запомнят Петера Айхлера, все эти интеллигентские недоноски! Значит, можно надеяться, что мне удастся-таки склонить фортуну на свою сторону. Но... Кто бы мог подумать, что за каких-то шесть часов всё станет с ног на голову?.. Впрочем, главное — не впадать в отчаяние. На что они надеются? С таким количеством людей... При том, что они утратили главное и единственное, что могло привести их к успеху, — внезапность... Нет, у них нет шансов, и когда они выдохнутся и начнут подыхать в этой стуже, надо не упустить момент. В моём положении надо держать ушки на макушке. Надо изображать обессиленного. Ещё посмотрим, чья возьмёт... А этот красный всё выпытывал, что, где, как. Но не слишком давил, надо признать. Наверное, понял, что имеет дело с истинным национал-социалистом, от которого информацию шиш получишь. Говорят, красные обращаются с пленными гуманно, хотя откуда возьмется гуманность у этих азиатов? Во всяком случае я вёл себя в соответствии с кодексом чести германского офицера, мне не за что себя упрекнуть».
Щербо оставил попытки разговорить немца. Пустая трата времени, как он и полагал с самого начала. Немец, казалось, впал в прострацию, стараясь, однако, сохранить надменно-каменное выражение лица.