Он опять направил бинокль в сторону станции. До смены караула осталось двадцать минут.
«Только бы нам со старшиной одновременно выйти на объект...»
Они почти не разговаривали, лишь изредка облизывали пересохшие губы и с нетерпением поглядывали то вниз, то на немецкую станцию, примерялись, в который раз прикидывая траекторию прыжка. Рюкзаки оставили на перевале, здесь они им вряд ли понадобятся. Автоматы заброшены за спину и намертво закреплены оттяжками>{35}. Пользоваться ими всё равно нельзя, выстрелы перечеркнули бы весь замысел. А вон и немцы подходят.
Смена бежало быстро. Все были одеты по-полярному, с вещмешками и, что досаднее всего, в касках. К тому же ещё и ременная сбруя, подсумки, оружие. И ударить, сдаётся, некуда... Голыми руками не возьмёшь. Ни по темечку, ни в живот, ни по хребту. В бинокль Щербо ясно видел сосредоточенность на их свежих выбритых лицах. «Отдохнули, арийцы... Значит, заварушка будет серьёзной. Но мы порвём их на части. По-любому! К такой фашистской «матери»!»
Тревога не унималась. Он предостерегающе поднял руку, давая знак бойцам, неподвижно приткнувшимся на небольших выступах скал.
Наконец немцы остановились на утоптанной площадке перед постом и, весело переговариваясь, начали снимать лыжи. Было заметно, что перспектива пробыть сутки в относительном безделье и вдали от начальства радовала их больше, чем суетное и шумное пребывание на станции.
Нехитрая солдатская психология была близка и понятна тому, кто наблюдал за ними и кому предстояло прервать эту привычную и будничную процедуру смены караула. Но ни жалости, ни сочувствия к немцам не было. Они уже почти сутки ничего не ели, давно не спали, а за плечами у них был немыслимый многокилометровый переход через снега и скалы. Перед ними был враг, и этим всё сказано.
После условного стука разводящего, когда дверь начали открывать изнутри, прямо на спины немцев сверху обрушились четверо. Пятым немного погодя прыгнул Щербо. Не потому, что запоздал, это было частью плана. Они умышленно атаковали именно тогда, когда рассмотрев стучавшего в «глазок» часовой начал отворять дверь. Ни раньше, ни позже. Тот, кто открывает, несколько секунд будет отодвигать засовы и никак не сможет принять участие в происходящем снаружи. Правильно выбрав время атаки, они распыляли силы противника, били его по очереди.
Джафар и Назаров должны были сразу же по «приземлению» на спины своих «подопечных» прорваться внутрь поста. Ткачук тоже должен был ворваться следом за ними, но только после того, как управится со своей жертвой. Гаральду и Щербе предстояло «зачистить тыл», то есть разобраться с оставшимися снаружи немцами.