Тот поднял руки и стал впереди немца. Смага повернул фашиста лицом к двери и подтолкнул стволом. Потом, придержав его, заглянул в глаза и вполголоса закончил: «Давай, ганс. Сделаешь — будешь жить».
С момента появления немца в хижине прошло не более минуты. Теперь он опять возник на пороге, подталкивая в спину помятого типа. Наступила томительная пауза. Смага задержал дыхание и напрягся.
Наконец Фегман как-то нерешительно взмахнул рукой и выкрикнул в сторону офицера, приподнявшегося над снежным покровом:
— Он здесь один, я взял его сонного.
Гвоздь едва узнал в растерянном человеке Краповича, и сердце его тоскливо сжалось, когда увидел поднятые руки товарища. «Ничего. Ещё повоюем, нас теперь вдвое больше! Мы теперь сила!..»
А Крапович, словно не узнавая, смотрел куда-то сквозь него, наверно, на конвоира-фельдфебеля. Всё дальнейшее произошло за каких-то три-пять секунд. Краем глаза Гвоздь заметил, что офицер за дальним сугробом начал медленно подниматься. Фельдфебель за спиной что-то воскликнул, то ли удивлённо, то ли радостно, будто увидел давнего знакомого. Немец на пороге почему-то не шевелился. Когда они подъехали почти вплотную ко входу и фельдфебель, бросив напарнику: «Чего стал как столб, Фегман? Заводи этих свиней внутрь», — начал развязывать петлю на поясе Гвоздя, Крапович вдруг сделал два шага навстречу и, толкнув Гвоздя так, что тот полетел в снег, совсем не боясь автоматного ствола, торчавшего у него за спиной, успел нанести ошарашенному фельдфебелю страшный удар ногой в печень. Гвоздь, ежесекундно ожидая автоматной очереди и удивляясь, почему не стреляет тот, что у двери, бросился на своего поверженного конвоира. Он знал, что это конец, что, если не сейчас, то в следующий миг протарахтит смертельная очередь, он ждал свинец в спину, но до этого безумно жаждал увидеть страх на лице немца.
В этот миг Фегман, воспользовавшись суматохой, скользнул вправо под защиту стены и хрипло заверещав: «Господин гауптман, это ловушка!» — метнулся к оцепеневшему поодаль Айхлеру. Но он не рассчитал: автомат разряжен, лыж нет, и, оттого, его побег не имел шансов на успех. Прогремел выстрел. Всего один. Фегман сделал по инерции два неуверенных шага и ткнулся лицом в снег. Смага не промахнулся.
Опомнившись, гауптман Айхлер от живота, почти не целясь, дал длинную заливистую очередь, дырявя окно и стены избушки.
Фельдфебель ногой отбросил Гвоздя метра на три в сторону и, схватив Краповича в стальные объятия, сумел подняться на ноги. Теперь он прикрывался Краповичем, опасаясь выстрелов от двери.