Цо Хат покрутил бедрами, чтобы ощутить покачивание меча, взятого им у убитого судьи. Его жизнь была наполнена тяжким трудом, который сопровождался постоянным чувством усталости и галлюцинациями, вызванными необходимостью спать днем и шагать ночью, стараясь при этом не навлечь на себя гнев Назакри. Такую жизнь даже с большой натяжкой нельзя было назвать хорошей.
Вовсе не такое существование представлял себе Цо Хат, присоединяясь к мятежникам. Он мечтал о коротких победоносных уличных схватках в городах провинции Матуа, когда жители радостными криками встречают своих освободителей, а лорды Домдара спасаются бегством и под ногами у них горит земля. Вместо этого Цо Хату пришлось долго, к тому же с боями, карабкаться по обледенелым каменистым склонам хребта Говия. А теперь ему предстояло прокладывать путь на запад к легендарному городу-крепости Зейдабар, который, по слухам, лежит за этим бесконечным, плоским как стол пространством. Но это ещё не все. Цо Хат чувствовал, осада города продлится немало времени — весьма сомнительно, чтобы обитатели столицы встретили ходячих покойников как своих освободителей. Во всяком случае, большинство матуанцев этого не сделали.
Он посмотрел на хлеб в своей руке и бросил остатки в котелок. Даже питание у них никуда не годное! Он, как цивилизованный человек, должен есть рис, но о рисе на сухих западных склонах Говия оставалось только мечтать. Они были вынуждены красть зерно на фермах или в деревнях, мимо которых проходили, молоть и выпекать из него этот несъедобный, клейкий корм.
Сидящие вокруг него люди дожевывали свои пайки, тихонько жалуясь друг другу. Они не осмеливались протестовать громко, у Ребири были повсюду уши, а сам он не видел разницы между недовольством и изменой. Цо Хат никогда не жаловался. Что толку в пустом нытье?
Один труп дернулся в подступающем сумраке. Цо Хат взглянул на него и тотчас отвернулся.
Иные жмурики выглядели вовсе неплохо. Они, конечно, были бледны, как покойники, и изрядно пованивали, но если не смотреть в мертвые, черные глаза и стараться при этом не дышать, то их можно было принять за живых, хотя и серьезно больных людей.
Остальные, однако, не были столь же сносными — особенно те из них, что принимали участие в боях. На них зияли раны, обнажая кости и внутренности. Над ними кружили тучи мух, а искромсанная плоть разлагалась, чернела и смердила. Ни у кого не могло возникнуть сомнения, что это трупы. Цо Хат мечтал о том дне, когда ему не придется оставаться рядом с ними.
Ужасающая внешняя сторона его службы, конечно, играла свою роль. Но это было далеко не все. Цо Хат считал для себя унизительным занятием охранять банду реанимированных трупов. Он мнил себя революционером, стратегом восстания, лидером крестьян и членом правительства свободного Матуа. В самом кошмарном сне он не мог бы увидеть, что станет простым кладбищенским сторожем, — причем на кладбище, где трупы остаются незахороненными.