—Ваше милосердие...
—Да, Гилфорд, — Беверидж поднял голову, и стало заметно, как сильно он устал: под глазами у него набрякли мешки, а продольные морщины на лбу сделались еще заметнее. — Ты хочешь что-то сказать в свое оправдание? Будь любезен, ответь, кто позволил этому сосунку Брюсу в щепки разнести хранилище магических артефактов, освободить еретиков и бежатьс головой горбуна, вверенной твоему попечению? Поведай мне, как этому вероотступнику удалось украсть коня капитана Стальных сутан и клетку на колесах в придачу? Чем занимался в это время ты?
—Я дрался! — обиженно и вместе с тем вызывающе произнес Гилфорд. — Разбойники, будь они прокляты, оказали нам серьезное сопротивление. Я был ранен! — В подтверждение своих слов Гилфорд дотронулся здоровой рукой до красного от крови пятнышка на белой повязке.
—Нет-нет, погоди! — Великий Экзекутор жестом приказал капитану молчать. — Мне кажется, ты переутомился, Гилберт. Полностью выдохся. Я больше не узнаю храбреца, когда-то в одиночку напавшего на дозор Лунной гвардии! Две неудачи всего за два дня — это непростительно много для лучшего офицера Трибунала Экзекуции...
За окнами послышался яростный лай тандерхаундов. Иеффай прислушался и велел Фарнаму узнать, что произошло. Секретарь бросился выполнять приказ, а Беверидж наконец-то сменил гнев на милость и менее издевательским тоном предложил:
—Соберись, Гилберт Гилфорд. Начни, наконец, действовать с головой. Учись у Брюса.
Дверь распахнулась. В кабинет влетел запыхавшийся Джошуа Фарнам.
—Ваше милосердие, убит псарь! — крикнул он тревожно. — Всего несколько минут назад его видели живым и здоровым. Он кормил тандерхаундов, а теперь... Вам надо увидеть все самому!
Беверидж в сопровождении Гилфорда и Фарнама быстрым шагом покинул кабинет. Миновав несколько коридоров, они спустились по лестнице в один извнутренних дворов Трибунала и направились к псарне. Это было низкое, сложенное из небольших валунов здание, покрытое почерневшими от времени досками. Попасть туда можно было через большие двустворчатые ворота, которые закрывались только в холода и в ночное время. Забранные прутьями помещения для собак располагались вдоль обеих стен, а между ними был оставлен проход для подвоза корма и соломы, служившей собакам подстилкой. Когда Беверидж, Гилфорд и Фарнам вошли в освещенный факелами длинный узкий коридор, злобные тандерхаунды начали с неистовым лаем бросаться грудью на решетки. Они были одновременно напуганы и разъярены.
В самом начале коридора тихо перешептывались над трупом своего товарища одетые в синие кафтаны и серые бриджи псари Трибунала. На пороге лежал мертвый тандерхаунд. Беверидж решительно шагнул к распростертому чуть дальше телу покойника: на шее у него виднелись две обескровленные ранки. Беверидж мрачно посмотрел на оторопевших выжлятников: