— Вы забываете: если мой клиент снимет свою кандидатуру, даже в вашу пользу, выборы отменят как безальтернативные, — сказал Саша.
— Помолчи… — насупился Сабуров. — Хоть начальником налоговой службы, хоть на таможню. А то в ФСБ ко мне давай, надо будет там кадры почистить.
— А почему не прямо сейчас почистить? — удивленно поднял брови Саша. — Чего ждете? Действующий губернатор вас во всем поддерживает, вот пусть поставит вас во главе Совета безопасности, и флаг вам в руки, а барабан на шею. Но только учтите, — он навел палец на обомлевшего от такой наглости Сабурова. — За то, что сегодня здесь творится на криминальном фронте, для избирателя вы, как будущий губернатор, будете ответственны наравне с ныне действующим. Считайте, это мой бесплатный совет.
— Он, гляжу, тебе рта не дает раскрыть, — сказал Сабуров, кивнув на Сашу.
— Есть немного, — согласился Солодухин, не отводя своего пронизывающего взгляда. — Только у меня к тебе встречное предложение. Начальником банно-прачечного комбината ко мне пойдешь?
При этом искоса взглянул на сидящего по правую руку Сашу. Тот одобрительно кивнул, после чего, не торопясь, надел тоненькие очки и раскрыл принесенную папку с бумагами.
Огурцов молча встал, поправил галстук и, не оглядываясь, пошел на выход. Следом поднялись остальные.
— Пусть уходят… — сказал Саша вполголоса. — Завтра все здесь сказанное в газетах будет.
И показал ему диктофон.
— Дело ваше, но если уж откровенно, зря вы сюда летели! — сказал Валерию Померанцеву и Герману Шестакову помощник прокурора Толчанов, когда положил перед ними папку дела об убийстве журналистки Треневой. — Только время теряете.
— Вот мы и хотим в этом убедиться, чтобы со спокойной совестью и сознанием выполненного долга вернуться в Москву и обо всем доложить помощнику генерального прокурора, — бойко отозвался Гера, опередив своего непосредственного начальника.
Померанцев промолчал, лишь качнул головой. Помощник прокурора — лысоватый молодой парень в очках — перевел взгляд с одного гостя на другого, дивясь такой субординации у столичных гостей.
— И потом, я не помню случая, чтобы наша Генпрокуратура в лице того же Александра Борисовича Турецкого за что-то зря бралась, — продолжал Гера.
Они сидели в тесном, душном кабинете, за стеной стрекотала пишущая машинка, и листали папку, вчитываясь в показания соседей, протоколы экспертизы и вглядываясь в изувеченное многочисленными порезами лицо погибшей.
— Тогда извините, — развел руками помощник прокурора. — Работайте, не буду вам мешать. Если возникнут вопросы, я здесь, рядом, в соседнем кабинете…